— Легко ли работать с сыном?
— С Кириллом абсолютно легко. Мы и фильм снимали, и спектакли ставили, и никогда не возникало никаких напряжений. Объясню почему. Никогда не ставил во главу угла — это мой сын и я должен как-то сдерживаться, или, наоборот, быть к нему более строгим. Работал с ним как с любым другим автором. Он со мной спорил, иногда я его убеждал, когда-то не получалось. Кирилл, так же как и я, всегда был нацелен на результат, отодвигал на второй план личные амбиции, самолюбие. В нашем деле очень важно, когда автор не держится исступленно за слова. Я знал крупных классиков, того же Виктора Сергеевича Розова или Леонида Генриховича Зорина, написавшего сценарий «Транзита». Там попробуй выкини хоть слово — случится целая история, такое ощущение, что мир рухнет. Хотя вообще-то литературный текст не всегда звучит с экрана так достоверно, как хотелось бы. Кирилл понимает задачу, для него нормально, если надо что-то переписать или сочинить заново.
— Когда смотришь на экран, создается полное впечатление, что картина снималась и в Майами, и в Токио. А оказывается, все было снято в грандиозном павильоне, перестроенном из заводского помещения. Как такое удалось?
— Несколько раз в моей жизни случалось так, что ситуация казалась безвыходной, я в отчаянии не понимал, как из нее выбираться, требовалось принимать радикальное решение, которое никого не могло обрадовать. И вдруг меня осеняло, рождалось какое-то простое и аскетичное решение, и в результате оно оказывалось самым лучшим.
Здесь произошло так же. Подготовительный период был завершен, мы уже съездили в Японию, выбрали локации, вели переговоры с Америкой, должны были полететь туда. Все шло по плану, и вдруг — бабах! Грянула пандемия, все проекты остановились, об экспедиции в другую страну речи быть не могло. И тогда мы с Кириллом Фокиным, оператором Ильей Овсеневым, художником Алексеем Трегубовым сели и стали искать решение. Алексей не кинохудожник, «Петрополис» — его дебют в кино. Он работает в Александринке, а еще он инсталлятор — много лет занимается организацией выставочного пространства, знает, как им распорядиться. В результате подумали: почему нам не снять фильм полностью в павильоне? По сюжету главный герой, ученый, путешествует по своей памяти. Значит, можно сделать так — он постоянно переходит из одной комнаты в другую: в этой — детство, в другой — Америка, в третьей — Япония, здесь он встретился с женой, там погиб их ребенок... Для этого не нужно придумывать дополнительно никаких реалистических склеек, потому что все происходит у героя в голове.
Мне, театральному режиссеру, всегда очень нравилось соединять театр и кино. В свое время пробовал это в фильме «Превращение» по Кафке с Евгением Мироновым, и получилось неплохо. Когда стык двух разных видов искусств органичен, он высекает новую, неожиданную искру.
