Меня сразу завлекла полная неспособность мобильника отражать окружающий мир: камера просто не могла передать реальность, какой она есть, поэтому была вынуждена ее сочинять. Мне ужасно понравились ее творческие потуги, и я начал подыгрывать своему телефончику. Однако когда ребята сделали выставку, получившееся меня категорически не устроило: они механически растянули снимки и из них полностью ушла магия, привлекавшая меня на крошечных светящихся, будто волшебных экранчиках. Стало жалко расставаться с заворожившей меня магией, я взял у друга несколько уроков фотошопа и начал пробовать, увеличивая постепенно физический размер изображений, сохранять в них то ощущение, которое меня возбуждало при съемке. Стало получаться, но чего-то не хватало, и в какой-то момент внутренний голос принялся нашептывать: возьми в руки кисти. Не хватало руки художника на завершающем этапе. Так я вернулся к живописи. Что же до тематики, то это были те же простые люди в ординарных обстоятельствах: опять в метро, на вокзале, жители моего двора...
— А почему вы уехали в Израиль?
— Отчасти из-за проблем со здоровьем. Еще потому, что мою Москву, мою музу в изъянах и пустотах, в обтертых углах которой я нашел себя как художник, начали вылизывать, украшать полированным камнем и километрами гирлянд. Стали превращать в какое-то кладбище, честное слово. Я не мог больше ходить по родному городу — не хотел его видеть.
В Петах-Тикве, возле самого Тель-Авива, живет мой старший сын с семьей, у него я провел первые месяцы, пока подыскивал жилье в Тель-Авиве. Снял там в конце концов квартиру с комнатой, подходящей под мастерскую, но к живописи так и не вернулся — бросил свою наладившуюся жизнь в России, где и сейчас проводятся все мои выставки, и начал сначала. В Израиле опять взялся за фотоаппарат: снимал непривычные для вновь прибывшего и привычные для меня мусорные фактуры. Но сразу почувствовал, что фотография будто бы недоговаривает. Что-то есть за предметным миром, за строго реальными фактурами, за их видимостью, что просится быть явленным, хочет высказаться. Некая подспудная древняя энергия, что тысячелетиями копилась в этих местах, пусть часто и замызганных.
Пользуясь опытом работы с фотошопом, начал как бы обнажать видимое, вытаскивать его внутреннее содержание, что мне там чудилось: ауру места, времени... Так я пришел к проекту, который назвал «Новый мир». Над ним работаю на компьютере: ничего не делаю руками, только нажимаю кнопки и стрелки. На этот раз, в отличие от предыдущего московского проекта, все строится не на низком, а на максимально высоком (нынешний технологический уровень это позволяет) качестве съемки, обработки, печати. Люди, которые видят мои сегодняшние работы в первый раз, часто уверены, что они написаны красками. Это не только новый мир, увиденный мной, но и новое качество продукта: и не живопись, и не графика, и не абстракция, и не предметность, а и то, и то, и то и это, поток преображенной реальности, передающий атмосферу, в которой я оказался, передающий так, как я ее чувствую. Помимо прочего новый проект своей увлекательностью отвлек меня от депрессии — куда без нее, когда под старость начинаешь совершенно новую жизнь на новом месте. Проект помог прижиться, полюбить страну, в которой теперь обитаю.
