На площадке Сергей Федорович создавал чудесную творческую атмосферу. Для меня же с самых кинопроб он оставался лучшим партнером. Актеры торопились в свои театры, а ему надо снять мой крупный план или сцену разговора с Николенькой. Бондарчук играл за Николеньку. Как же мне было хорошо, когда он стоял у камеры, смотрела на него и играла для него одного. На его лице отражалось все, что играю: я распахивала глаза — и он распахивал глаза, я хмурилась — и он хмурился. Он становился зеркалом, притягательным, окрыляющим. На площадке все слушались его беспрекословно, да и сам Бондарчук готов был сделать все что угодно! Помню, на съемках первого бала оператор Анатолий Петрицкий едет на роликах с камерой, а Сергей Федорович как реквизитор бегает перед ним с шарфами, веерами и машет перед объективом.
Когда меня спрашивают, была ли я в него влюблена, отвечаю: нет. Для меня он стоял на пьедестале. И рядом всегда находилась Ирина Константиновна Скобцева. Она же красавица, прелесть. Они были изумительной парой. Я по природе совсем не романистка. Просто если вижу, что режиссер внимателен ко мне как к личности, верит в меня как в актрису, раскрываюсь. Именно такое его отношение ощущала и отвечала безграничным доверием.
Признаюсь, больше всего нравилось сниматься в паре с ним. Финальная сцена, когда Пьер объясняется Наташе в любви, плачет, делает предложение — как же мы с ней настрадались! Сыграли один раз. Через несколько дней выясняется — брак пленки. Он ужасно расстроился, а я нет: «Ладно, — думаю, — сыграю снова». Второй раз сыграли — опять брак пленки. Бондарчук ревел как раненый зверь.
— Сергей Федорович, не волнуйтесь так, я сыграю.
— Ты сыграешь, но я-то, я-то!
— Вы — и не сыграете?! Сделаем еще разок потрясающе.
Сыграли... Приехала после съемки домой и услышала по радио, что погиб Женя Урбанский. Ох, кругом несчастье... Но, слава богу, обошлось без брака. Однако на просмотре Сергей Федорович все же мне сказал: «Ты играешь здесь лучше, чем я».
