Зеленый театр был заполнен до отказа. Зрители не сводили глаз с серебристого экрана высотой с трехэтажный дом, размещенного в глубине сцены. Когда погас свет и длинный луч кинопроектора прорезал темноту, невероятный экран ожил. Побежали титры, зазвучала музыка, появилась знакомая панорама парка с летним цирком, из которого выбежала Марион Диксон — Любовь Орлова с чернокожим ребенком на руках.
Бетти так волновалась, что фильм почти не смотрела. Она прислушивалась к реакции зала, как зрители смеются, негодуют, аплодируют, подпевают неподражаемой песенке Диксон «Мэри вьерит в чудьеса» (американский акцент Орловой ставил Александров). Вот и заключительные кадры:
— Теперь понимаешь?
— Теперь понимаешь!
Зазвучала музыка Дунаевского, публика встала с мест и запела вместе с артистами: «И никто на свете не умеет лучше нас смеяться и любить».
«Такого успеха не знал еще ни один кинотеатр, — писал в «Комсомольской правде» известный журналист Юрий Жуков. — Вы сидите в огромном зале, стены которого шумят зеленой листвой вековых деревьев, перед вами — прозрачный экран, купол вечернего неба, вокруг сияют звезды — вы видите огни неба и огни Москвы, раскинувшейся за рекой, дышите чудесным свежим воздухом. Трудно передать впечатления от этого замечательного кинотеатра. Приходите сами и смотрите». На другой день стеклось столько народу, что парк оцепила конная милиция!
...Сгущались сумерки. Бетти Николаевна изрядно устала и присела на скамейку на Пушкинской набережной. На противоположном берегу Москвы-реки в окнах зажегся свет, и ей вспомнился приезд Герберта Уэллса: «Когда же это было? Кажется, в июле 1934 года. Фантаст с сыном пришли под вечер...»
Она встретила английских гостей у главного входа. Знаменитый писатель оказался высоким господином в сером костюме, с коротким бобриком на голове и глубоко посаженными усталыми голубовато-серыми глазами. Его сын Джордж — приятным молодым человеком в очках. Бетти, хорошо знавшая английский, вызвалась сама показать «буржуям» разносторонний досуг советского человека. Подвела их к балюстраде, откуда открывался прекрасный вид на цветочный партер, фонтаны, скульптуры и аллеи, заполненные людьми.
