Мы были необыкновенно дружны. Часто беседовали по душам, Наталья Никитична рассказывала о своем ленинградском детстве, об истории нашего рода. Бабуля была очень темпераментной, энергичной. Если вечером у нее спектакль, не дай бог попасться под руку — нервничала, скандалила, думаю, специально себя накручивала. Так делают некоторые актеры, чтобы наработать «настроение».
Она была очень красивой, с шикарными длинными волосами. Когда меня привозили в Мариуполь, часто брала с собой на рынок. Помню ее восхищенный шепот: «Егор, ты слышал? Продавец назвал меня девушкой!» Кстати, в свое время бабушка упорно отговаривала маму от брака с отцом. Предупреждала: «Этот человек сделает тебе больно!» Почему — не знаю: в свои проблемы взрослые меня не посвящали.
Родного деда Георгия Михайловича Лесникова я, к сожалению, не застал. Он умер, когда маме было тринадцать. Тоже заслуженный артист РСФСР и добрейшей души человек, он считался главным Дедом Морозом Мариуполя. Бабуля с гордостью рассказывала, что в спектакле «А зори здесь тихие...» местного драмтеатра Георгий Михайлович играл Федота Васкова, и когда труппа гастролировала в Москве, эту работу на сцене МХАТа увидел и оценил автор повести писатель Борис Васильев, сказавший, что Лесников — лучший исполнитель роли старшины. Главного персонажа книги «В списках не значился», добавляла бабуля, он написал специально под деда, доверив право первой постановки своей инсценировки мариупольскому театру.
Вместе с дедом служил Леонид Броневой, и бабушка рассказывала, что он просил театральное руководство не назначать его на одну роль с Лесниковым: «Лучше убейте!» Боялся, что дед его переиграет. Не думаю, чтобы Леонид Сергеевич завидовал, они были коллегами и товарищами, но такая фраза, по словам бабушки, прозвучала.
— Почему вы носите фамилию деда?
— Это было маминым решением. Говорит, хотела, чтобы продолжились оба рода — и Юргенс, и Лесниковых. И назвала меня она в честь своего отца. Папа был за имя Филипп, но Дарья Георгиевна отрезала: «Егор, я сказала!» Дед в кругу родных был Егором.
