К весне закончил, предстояло вытащить катер на волю, но он получился несколько больше, чем рассчитал изначально. Дождавшись, пока мама уедет на съемки, выставили балконное окно и на лебедке спустили катер во двор. Назвали его «Дурочка». Управляли им все вплоть до бабушки. Дачным гостям мать предлагала: «Пойдемте кататься на катере. Яша сам его сделал».
Никакой физической работы папа не боялся. Приехал снимать картину «В одно прекрасное детство» и видит: большое шапито, в котором должно происходить действие, валяется на земле. Директор оправдывался: дескать, во всем городе не нашлось никого, кто мог бы его поставить. И отец, которому было уже за пятьдесят, засучив рукава принялся за дело. В одиночку поставил огромный шатер и свалился с аритмией.
Когда он снимал «Серую болезнь», мамино фантастическое умение водить машину — она ведь даже спортивной езде училась — спасло отцу жизнь. Мать раз утром проснулась — и в слезы:
— Яша, не езди на площадку!
Никогда прежде мы не видели ее плачущей, поэтому удивились. Папа предложил:
— Лиль, давай лучше ты поедешь со мной.
Так и сделали: один работал, другая сидела в стороне на стульчике. В конце смены отец с директором картины стояли на обочине проселочной дороги, выбирая натуру, и на них налетел грузовик — шофер не справился с управлением. Директора сбил насмерть, а папа едва подавал признаки жизни.
Никаких телефонов поблизости. Мать со вторым режиссером, чуть не падавшим в обморок от увиденного, подняли отца, огромного мужика, доволокли до нашей «Волги» и кое-как запихнули в машину. (Когда потом бабушка пошла ее отмывать от крови, тоже едва не потеряла сознание: весь салон был красно-бурым.)
Впрыгнув на водительское сиденье, мама помчалась в Москву, не обращая внимания на светофоры. За ней погнались гаишники, но настигли только у больничных ворот и там уже сами помогали вытаскивать папу. Прибежавший врач заявил, что зря неслись и пачкали машину: человек не жилец. Сделал ему укол адреналина в сердце и отправил на скорой в Склифосовского. Там, по счастью, дежурил отцовский друг.
Мама вернулась на дачу. Помню, как, узнав о случившемся, заголосила бабка. Мне, четырехлетнему, сказали, что папа приболел и в выходные не приедет. Увидев маму, я оторопел: почему у нее, прежде темноволосой, вся голова белая? Мама объяснила, что так бывает, когда люди нервничают, а она переживала из-за папиной болезни.
Двадцать два перелома, трещина в основании черепа, смещение позвоночника... Три месяца отец провел в коме. Бабушка сшила мне белый халатик, и каждый день я ходил навещать папу. Тот уже пришел в себя, но время от времени еще впадал в забытье, при этом «продолжал работать», причем с «перерывом на обед», и страшно матерился. Студенты-медики заходили послушать и посмотреть на занятного пациента.
