Шурик прекрасный сын. Постоянно звонит: «Мама, прими лекарства. Не забудь — запри все двери». Видимся часто. С того момента, как он появился на свет, мы с Сашей безумно его любили. Строгость проявляли — не могу сказать, что были паиньками. Это внукам я разрешаю все, а Шурику — нет. При этом он никогда не рвался от нас уезжать, расставаться, не хотел ни в пионерский лагерь, ни в детский сад. Если брали его на гастроли, прыгал от счастья. Я говорила Саше:
— Наступит момент, когда сын сможет спокойно обходиться без нас, куда-нибудь съедет, кто-то его увлечет. Представляешь?
— Нет, не представляю...
И правильно делал. Когда Шурик женился, они с Алиной три года жили с нами. Невестка моя — открытая, добрая, радушная, центр притяжения любой компании. А для меня она настоящий подарок судьбы. Ведь сколько несчастий приносят невестки в семьи! Встречаются двое, влюбляются — тут все понятно, а потом ваш мальчик приводит возлюбленную в дом и говорит: «Теперь вы должны друг друга полюбить!» Но люди могут не сойтись, не найти общего языка. Вы-то полюбили, а нам что делать? Переступать через себя, даже если человек не нравится?
К счастью, это не наша история. У Алины прекрасный характер — проверено обстоятельствами. Когда знакомились с ее родителями, Шурик загулял с институтскими товарищами и вообще на встречу не пришел. Можете себе представить? Мы с Сашей чуть сквозь землю не провалились! Алина имела полное право встать на дыбы, но этого не сделала, за что надо поставить ей сто плюсов. Мы ее приняли, она стала нашей дочкой. Когда ребята съехали в свою квартиру и приглашали в гости, мы говорили друзьям:
— Идем к детям.
— К каким детям? У вас же один сын!
— Его жена нам тоже как дочка.
У меня двое внуков. Полина окончила ГИТИС, работает со мной в труппе Театра Маяковского. Играем в «Бешеных деньгах», «Талантах и поклонниках». Мне с ней очень комфортно, на сцене забываю, что она моя родня. Мы слышим и чувствуем друг друга. Полина тоже говорит, что ей хорошо со мной.
Сережа учится во ВГИКе на продюсерском. Увлечен, его не надо просить не прогуливать. Об этом даже речи быть не может.
Дети поддержали меня, когда ушел Саша... Проблемы с сердцем у него начались давно. В последние годы муж отказывался от ролей, приходил и просил: «Вводите второй состав, один уже не могу играть». Так он расстался с «Кином IV», «Плодами просвещения», хотя очень любил этот спектакль, со «Смехом лангусты», о чем я страшно горевала — там мы играли вдвоем. Справедливости ради надо сказать, что «Плоды просвещения» шли чуть ли не двадцать лет, «Кин», «Человек из Ламанчи» — более десяти. Саше стало тяжело выходить в «Мертвых душах». Ох, как же он играл Ноздрева! Феноменально! Особенно последние спектакли, когда уже вошел в образ, хулиганил. Передать не могу. Без него мне все стало безразлично. Хотя, наверное, так говорить неправильно. На этом свете держит семья: любимые дети и внуки.
Ну и творчество, конечно. Грех сетовать на судьбу: мне довелось сыграть много интересных ролей не только на театральной сцене, но и в кино, посчастливилось встретиться на одной площадке с талантливейшими режиссерами.
Помню, утром шла на репетицию к Гончарову, там стоял ор, все ходили по стеночке, боялись что-то не то сказать, молили: лишь бы пережить день! А потом отправлялась на съемочную площадку к Рязанову, и там был рай. Несмотря на то что я восемь раз пробовалась на главную роль в «Иронии судьбы» и так ее и не получила. Эльдар Александрович сказал: «Можно хуже, но нельзя!» Зато Олечка Рыжова из «Служебного романа» принесла мне бешеную популярность. Как водится в кино, мою последнюю сцену с Басилашвили, где я прошу: «Верни письма, больше писать тебе не буду», — снимали в первый день. Давалась она с трудом. Рязанов отвел в сторонку: «Свет, забудь, что ты театральная актриса. Не надо кричать, чтобы тебя слышала галерка, не надо выговаривать каждое слово, чтобы тебя поняли. Просто произноси текст как тебе удобно». Направил, и роль пошла.
Однажды приехала на озвучание в тон-студию, сыграв накануне «Трамвай «Желание». Голос сорван — всегда во время спектакля натруживала связки так, что еле говорила. Чувствовала себя уставшей, измученной. Рязанов протянул листочки, на которых Белла Ахмадулина от руки написала новое стихотворение: «Свет, ты это будешь читать». Начала репетировать, звукооператор Юра Рабинович забеспокоился:
