Десятого октября 1717 года из-за границы вернулся Петр. Его высокая нескладная фигура замелькала на строительных площадках города. «Ты заметил, — спросил Растрелли-старший сына, — царь всегда держит при себе карандаш и набрасывает на бумагу чертеж всего, что покажется ему заслуживающим внимания?» Было понятно, что своим детищем Петр занимается со всей страстью. «Может быть, еще и на нашем веку пристыдим образованные страны и вознесем русское имя на высшую ступень славы», — говаривал он.
Щедрость государя привлекла в Россию не одного Растрелли-старшего. Вскоре у него появился соперник — француз Жан-Батист Леблон, назначенный Петром на должность генерал-архитектора. Отношения между зодчими сразу не сложились, а позже и вовсе переросли в открытую вражду. Конфликт чуть не стоил Бартоломео Карло карьеры. Петр отстранил его от работ в Стрельне, но благодаря заступничеству Меншикова оставил заниматься скульптурой.
В двух специально построенных «анбарах» рядом с их домом на Первой Береговой улице Бартоломео Карло прежде всего вылепил бюст своего благодетеля — светлейшего князя Александра Даниловича, а следом приступил к увековечиванию образа Петра.
Дом Растрелли стал постоянным местом встреч столичных архитекторов. Чаще всего заходили соотечественники: Николо Микетти, Гаэтано Киавери, Доменико Трезини. С русскими на первых порах общались мало — мешало незнание языка. Но с вернувшимся из Швеции и говорящим по-итальянски Михаилом Земцовым подружились на всю жизнь. Гостей угощали флорентийским вином, за чаркой обсуждали новые проекты, набрасывали эскизы. Сын скульптора сидел вместе со всеми и с поразительной быстротой схватывал идеи.
Известно, что в двадцать с небольшим он уже возводил свой первый дворец для молдавского господаря Дмитрия Кантемира вблизи Потешного поля. Дворец не сохранился, но осталось любопытное свидетельство сына господаря Антиоха Кантемира, поэта и дипломата: «Граф Растрелли родом итальянец, в российском государстве искусный архитектор; за младостью возраста не столько в практике силен, как в замыслах и чертежах. Инвенции его в украшении великолепны, вид здания казист; одним словом, может увеселиться око в том, что он построил». После удачного дебюта к Растрелли стали обращаться с заказами представители русской знати.
