О вкусах, как известно, не спорят, однако российские кондитеры только этим и занимались. Сладкая отрасль во второй половине позапрошлого века развивалась невиданными темпами. Появились крупные производства, такие, например, как «Эйнем», «А. Сиу и Ко», Товарищество «Жорж Борман», Торговый дом Леновых. Подобно грибам после дождя множились и мелкие артели, выпускавшие сладости. Города были забиты шоколадными лавками. Среди кондитеров существовала жесткая конкуренция, но именно она будила фантазию, умение угодить взыскательному покупателю, привлечь его различными рекламными приманками, яркой этикеткой, броским названием, а главное — тем продуктом, которого еще нет у соперника.
Сразу же после «стратегического» совещания с наследниками Алексей Иванович приступил к осуществлению своего секретного плана. И начал он... с карт. Что поделаешь, водился за ним такой грешок — любил «повинтить». Занимательная карточная игра винт, смесь виста и преферанса, появилась в России недавно, но уже приобрела множество почитателей. Каждую среду по вечерам к Абрикосову наведывались три почтенных партнера. К их приезду в зале, выходящей окнами в сад, расставляли ломберный стол, доставали мелки, щеточки и нераспечатанные колоды. После игры гостей угощали ужином, и затем абрикосовский кучер Филипп развозил их по домам на русской упряжке.
«Наверное, стоит перенести игру в Купеческое собрание, — решил Алексей Иванович. — Там всегда многолюдно и любые слухи разносятся быстрее ветра. В непринужденной обстановке игорного зала легче объяснить и мой неожиданный интерес к Крыму, и будущие длительные отлучки из Москвы».
В ближайшую среду игроки собрались на Большой Дмитровке. В клубе было светло, просторно, пахло дорогим табаком. Разговор спорился:
— Алексей Иванович, любезнейший, да вы в своем уме? Отдать все сыновьям, совсем мальчишкам! — горячились его визави.
— Ну, старшие «мальчишки» уже люди семейные, детей завели, — уточнил Алексей Иванович. — Вот и буду с внучатами нянчиться.
— Да как же так, — не сдавались собеседники, — первый русский кондитер — и вдруг на покой собрался?! Вот радости будет немцам да французам!
Расчет Абрикосова оказался верным: не прошло и недели, как вся Москва заговорила об экстравагантном, по мнению многих, поступке знаменитого кондитера. Судачили и так и эдак, но не могли взять в толк, почему энергичный и далеко еще не старый Алексей Абрикосов (всего-то пятьдесят пять) решил отойти от дел. Кое-кто не стеснялся и пальцем у виска покрутить.
Как-то в клубе к Алексею Ивановичу подсел известный в Москве провизор и парфюмер Александр Митрофанович Остроумов — стройный красавец с причудливо подстриженными усами:
— Простите великодушно, но до меня дошли странные слухи. Неужели правда то, что о вас говорят?
— Поработал — и хватит, — подтвердил Абрикосов, — пусть теперь наследники стараются. С детства обучались наукам и уже успели познакомиться со всеми тонкостями кондитерского искусства. А у меня и других забот немало. Председательствую в совете Практической академии коммерческих наук, состою в правлении Московского учетного банка. Вы, уважаемый Александр Митрофанович, не хуже меня понимаете, что наличие доли в банке для любого купца вопрос престижа. Еще, признаться, в последнее время увлекся чаеторговлей. Стал компаньоном Торгового дома «Братья К. и С. Поповы», принадлежащего родне жены. В Лондоне вот открыли контору для банковских операций — товар-то закупаем в английских фунтах. Наша компания единственная входит во все тонкости выращивания чайного листа, арендуем фабрики в Китае. Полно дел, любезнейший, весь в разъездах.
