В моей семье у всех очень серьезные профессии. Мама, преподавательница английского языка, замечала: «Только ты у нас выродок». Не без иронии, конечно.
— Думаю, музыкальные способности достались мне от прапрабабушки и прапрадедушки, которые пели в опере. О них мы с мамой узнали не так давно — журналисты одной телепередачи раскопали мою родословную и составили генеалогическое древо. Выяснилось, что в семье были очень интересные и достойные люди. Надеюсь, что-то мне от них передалось — слух, голос. Мой прапрадед по маминой линии вел переписку с Немировичем-Данченко.
— Вы с детства находились в эпицентре «одесского юмора». Там и зародился комедийный талант?
— Считается, если человек родился в Одессе, значит, с юмором у него все в порядке. Я с этим согласна: до сих пор, приезжая в родной город, убеждаюсь, что люди там шутят как дышат. У них особенный образ жизни — ироничный: даже сами не понимают, когда сказали что-то смешное. И чтобы наблюдать за ними и впитывать как губка, далеко от нашего дома ходить не надо...
Типичный одесский дворик, на лавочке целыми днями сидела соседка и судачила со всеми, кто проходил мимо. Для нее не существовало запретных тем и такой глупости, как личное пространство. Когда я, уже будучи студенткой Щукинского училища, приезжала на лето к родителям, эта дама была первой, кто встречал на подходе к дому. Подбоченясь, сканировала меня и спрашивала с хитрым прищуром: «Ой, боже ж мой, а шо ж такая худая? Шо ж тебя там — не кормят, в этой Москве поганой?» Не успевала я оправдаться, как слышала следующий «деликатный» вопрос: «А шо же замуж еще не вышла? Не берут?» До сих пор она является моей музой: в Щукинское училище тогда вернулась с готовым наблюдением и потом еще много лет показывала эту колоритную соседку в нашем творческом вечере с Сашей Олешко.
