— Сейчас время такое сложное... Не нужно вам идти служить, вы же актер и пришло время больших ролей.
Не помню, то ли устал спорить, то ли Захаров меня и впрямь убедил, но в конце концов согласился:
— Не пойду я, действительно.
— Именно так, — кивал художественный руководитель «Ленкома», — не пойдете.
Но только вернулся в Москву, все равно настоял на своем решении. На удивление всем отправился в ряды Вооруженных сил, где первое время даже получал от службы удовольствие.
— Отец писал вам тогда: «Ну почему сейчас? Что ты устраиваешь?»
— Да уж, устраивал!.. И бедному папе пришлось от меня натерпеться. На самом деле мы с ним невероятно разные. Примиряла любовь. В армию я очень просил его не приезжать. Так и сказал: «Пап, дай мне немножко отдышаться, отдохнуть от активной семейной жизни, от постоянного вмешательства в меня». Потому что он ведь умудрялся сына совершенствовать даже по дороге от театра к дому, а жили мы в двух шагах! Или, представьте, я веду машину, а папа:
— Езжай медленнее. Столбы мелькают.
— Брось, пап, сорок километров в час.
— И все равно соизмеряй...
Ванда — я зову маму по имени, например, даже на родительские собрания в школу никогда не ходила, оставляя это сомнительное удовольствие папе. Она считала, что сын ее настолько хорош, что никакие мнения учителей изменить этого не могут.
С другой стороны, папа был чрезвычайно деликатным человеком. Даже если считал свое мнение более верным, настаивал крайне редко и мягко. Впрочем, в военную часть тогда все равно приехал. Добирался по ужаснейшему гололеду, хотя обычно зимой вообще не водил, ставил машину «на прикол». Представляю, скольких душевных сил ему стоила эта поездка!
Полгода я отслужил в Коврове, потом перевели в Таманскую дивизию, под Москву. Естественно, дома стал бывать и в увольнительных, и без. На том этапе мне хотелось казаться грубоватым, думал: это круто, разговаривать начал с матерщинкой... Помню, попал на день рождения приятеля и что-то такое исполнил — мне чуть было не указали на дверь. А однажды, будучи несколько подшофе, развеселился так, что и дома решил всех повеселить — вполз задом наперед. Спасибо, от непривычности движения не произошло никаких физиологических процессов. Потому что папа и так шутки не оценил и долго потом мне вспоминал этот образ то ли рака, то ли креветки. Но исключительно словесно. Отец никогда не поднимал на меня руку, хотя я на его месте несколько раз точно не сдержался бы. Армия, витаминов мало, мозги набекрень. В общем, бедный папа...
