А нас перед поездкой, как тогда было принято, порядочно накрутили: мол, вас начнут провоцировать, устраивать неприятные ситуации. Вышел я из реанимации в шоке, слабо соображающий, вымотанный. Сумерки, дождь льет. Иду в гостиницу и вдруг вижу — на газоне стоит абсолютно голая женщина и смотрит на меня. «Провокация! — догадался я. — Что же делать? Она сейчас обвинит меня в домогательствах. А как же папа? Он может остаться тут совсем один, если меня заберут в тюрьму. Или она нуждается в помощи, поэтому стоит рядом с дорожкой в чем мать родила?..» Чем ближе подходил, тем неестественнее казались ее выгнутые под струями дождя руки. Оказалось, статуя! Видно, мое нервное напряжение достигло пика.
На самом деле когда с отцом произошла беда, для меня это стало колоссальным потрясением. Я, что там говорить, все время чувствовал себя за ним как за каменной стеной. Хоть и было уже тридцать, жизни не нюхал совершенно. Растерянность страшнейшая. Первые дни был с ним один, потом прилетела мама. Доктора объясняли про рискованность операции на сердце в таком возрасте и состоянии: язва, начиналась гангрена на левой ноге — можно потерять человека. Попробовали снять трубки — отец не смог дышать. Я совершенно не понимал, что же теперь будет. Немецкий доктор перед хирургическим вмешательством порекомендовал нам попрощаться, поскольку шанс на успех — один из тысячи. Почти эксперимент... Но все удалось — папа вернулся. Будто высшие силы дали ему время побыть с семьей, сыграть роли, ту же «Поминальную молитву», и мне успеть оценить его в должной мере, получить от этих новых отношений ни с чем не сравнимое удовольствие. Когда мы вернулись в Россию, во время первых же гастролей в Днепропетровске я крестился.
Умер он спустя пять лет дома, собираясь на спектакль. Можно по-разному к этому относиться, но почти четверть века прошло с его ухода, а я в самых разных ситуациях по-прежнему ощущаю присутствие папы.
Когда Настя рожала нашу Аню, я нервничал дома. Включил случайный телеканал, а там «Длинное, длинное дело» с отцом, потом начался мультик «Вовка в Тридевятом царстве», на следующий канал щелкнул, а там «Папины дочки». И тут мне позвонили и сказали: все хорошо, родилась девочка. А Насте во время схваток мой папа привиделся — будто подошел к больничной койке и погладил по волосам.
Или настроение плохое, сомневаешься, правильно ли поступил, и вдруг у кого-то на мобильном играет мелодия из визитных для отца «Джентльменов удачи». Возможно, это все мои фантазии или стечения обстоятельств, а может, знаки от папы, просто теперь он выражает свою поддержку иначе, чем тогда, когда жил на планете Земля...
— Расскажите про его внуков. Тезка Евгения Леонова ведь продолжает династию?
Анастасия: Женя сыграл Треплева в «Чайке» на шведском языке. Ездили на премьеру. Не хочу никого обижать, но маленькие европейские страны не очень сильны в области искусства. Возможно, я просто так попадала или дело в языке... Конечно, мы поздравили мальчика, и это прекрасно, что дали такую роль. Потом поехали пить пиво и есть пиццу, что все мы любим. Но моноспектакли, которые Женя Леонов придумывает сам, мне нравятся гораздо больше.
Андрей: Размаха русского не хватило. У нас художник обычно голодный, нервный и страшно масштабный. У них если режиссер повысит голос, его оштрафуют, снимут с проекта, на него подадут в суд и вообще сотрут в порошок. Так годами спокойно, тихо и жуют свою жвачку... Это я шучу. На самом деле мне тоже больше нравятся Женины моноспектакли. Интересный взгляд на все у мальчика. Посмотрим, что будет дальше.
