Это была настоящая война. Поначалу Гордон-старший, наверное, надеялся, что я куда-нибудь испарюсь. Но время шло, я не исчезала, и его отношение ко мне становилось все хуже и хуже. Главными победами Гарри Борисовича бывали дни, когда он наливал Саше столько, что тот был не в состоянии вернуться домой и оставался ночевать у отца... Надо сказать, что моя любовь к Саше как к мужчине и моя безграничная вера в него кончились именно в такой день. Я с серьезным диагнозом попала в больницу, и когда меня в реанимации спросили, кому звонить, сказала — мужу...
Муж приехать не смог из-за творческих поcиделок с папой — и я впервые осознала то, что в наших отношениях болеть и страдать может только один человек, и это не я. Кстати, даже тогда я врала врачам, выгораживая Сашу, — муж, мол, на очень важной съемке, приедет сразу, как освободится, поэтому и родителям звонить не надо. Доктора настаивали, а родителей я всегда берегла…
Я полюбила Сашину маму, она жила тогда в Америке, у меня сложились хорошие отношения с его старшей дочерью Аней, общалась с его первой женой Машей Бердниковой, и только Гарри Борисовича я воспринимала однозначным врагом. Что, думаю, было совершенно взаимно.
Саша никогда в наших стычках не занимал чью-либо сторону. Иногда действительно казалось, что перепалки между женой и отцом его разве что забавляют. Он же любил помещать меня в разные ситуации… Однажды, к примеру, спросил: «Ты хочешь быть телеведущей? Думаешь, получится?» «Да!» — отвечаю. И он просто оставил меня в эфире на телеканале М1. Есть садистский способ научить ребенка плавать — его сбрасывают с лодки. Вот со мной проделали приблизительно то же самое. Впрочем, эффект был правильным.
После истории с больницей я от Гордона ушла. Жила несколько дней у подруги. Саша позвонил, сказал, что любит и надо попробовать дальше... Вернулась. И все чаще я самой себе казалась унылой, усталой, злой. Пошла, чтобы отвлечься, на Высшие режиссерские курсы, в мастерскую Петра Тодоровского. Интуитивно хотелось выстраивать свой собственный мир, ведь в Сашином я погибала. Как какой-то антидот, во мне начал проявляться эгоизм. Саша же из тех, кому нужно сто процентов твоей жизни и поклонения. И, кстати, я думаю, что именно восточная женщина сможет быть с ним рядом всю жизнь. Мне же захотелось партнерства. Захотелось, чтобы и за меня боролись, как борюсь я...
Мне надоело то, что я бьюсь с ветряными мельницами и меня не жалеют. В болезни или печали я всегда оставалась одна! При этом без сомнения могу сказать, что Саша — прекрасный и добрый; просто он — актер (кстати, он и по образованию актер), творческий человек, мужем он никогда и никому хорошим не будет... как, вероятно, и я — женой... Ну а потом ушел от меня уже он.
