Заходит уборщица и принимается за уборку. «Да что же это делается! — возмущается она. — Такой свинарник развели, варвары!» А мы в другом мире находимся, нам не до причитаний уборщицы. Но она все не унимается: пилит и пилит. И тогда я молча встаю, поднимаю телевизор и швыряю его в окно. Уборщица мигом испарилась.
Тут наш театр посылают на гастроли в Швейцарию. Накануне Вадим Ледогоров в поездке отличился: «рассосался» в Париже по друзьям на полтора месяца, всем миром его искали. Словом, вместо провинившегося Ледогорова в спектакль «Палата № 6» ввели меня, и я благодаря этому обстоятельству объездил полмира. А когда на эту роль взяли простого монтировщика, мол, Саня поездил — и хватит, я обиделся и ушел из театра.
Помню, копаю лопатой огород на даче, а сам думаю: «Да пошел этот театр куда подальше! Ничего, в тренеры пойду!» Вдруг звонок Олега Николаевича Ефремова мне в деревню: «Понимаете, Александр Сергеевич, нашему театру нужны новые вливания... А приходите-ка к нам во МХАТ!» Мать и отец, услышав эту новость, так и сели на грядки. Олег Николаевич в ту пору ставил спектакль «Борис Годунов», где играл главную роль, а меня пригласил на роль Воротынского. Однажды мы за кулисами столкнулись с Димой Певцовым. Он всем своим видом показал: а этот-то что тут делает? Мы оба еще тогда не знали, как пересекутся наши судьбы…
Ефремов очень хорошо ко мне относился. Когда ему на меня жаловались: «Боровиков выходит на сцену пьяным…», он с недоумением пожимал плечами: «Ну… выходит же!» Вскоре в театре начались репетиции «Годунова».
Прихожу на первую репетицию — весь на нервах, всю ночь текст зубрил. За столом сидит Олег Николаевич и курит, рядом — актер Алексей Жарков. Я открываю тетрадь с текстом и чувствую, как от волнения прилипаю к стулу. Вдруг Ефремов значительно произносит, качая головой: «Что-то в этом году грибов много…» Повисла мхатовская пауза. «К войне!» — резюмирует он. «Ничего себе копнул! — озадаченно думаю. А Леша Жарков, в отличие от меня, хорошо уже изучил главного режиссера и с готовностью «отбивает подачу»: «Да, Олег Николаевич… а я дачу построил». И у них начался словесный «пинг-понг», я только удивленно головой кручу, на них глядя. Вдруг Ефремов поднимается: «Александр Сергеевич, подождите, мы сейчас… Леша, пойдем». И они скрываются за дверями ефремовского кабинета. Через минуту оттуда потянуло коньяком.
«Ну, сейчас, — думаю, — старички взбодрятся, и мы начнем репетицию». Через полчаса выходят оба, покачиваясь. Ефремов говорит: «Александр Сергеевич, репетиция отменяется… Приходите завтра».
Во МХАТе я проработал два с половиной года. А после гастролей в Омске меня, увы, уволили из театра. Накануне по телевизору показали фильм «Беспредел», где я сыграл бандита по кличке Поп. А в Омске сплошные зоны. Надо ли говорить, что все местные зэки, жившие на вольном поселении, считали за честь меня угостить. Как-то одного из собутыльников я привел в театр. Но, к сожалению, за кулисами мы столкнулись с молоденьким артистом. Они с зэком о чем-то заспорили, в итоге парнишка попал в больницу. «Кто привел бандита в театр? Боровиков? Уволить!» — вынесли вердикт в дирекции.
Ефремов, помню, потом подошел ко мне и развел руками: «Саня, ничего сделать не могу, извини…»
После увольнения я пошел по всем театрам. Но все это было не то, не то…
Только кино спасало. После «Беспредела» меня, к счастью, стали активно снимать…
Именно в тот момент, когда меня пригласили сниматься в «Беспределе», в моей жизни появилась Ольга Дроздова. Сериал снимали в Твери, в настоящей зоне. После съемок я часто приезжал в Москву.
И вот как-то сижу в Доме актера. Вдруг вижу за соседним столиком девушку неземной красоты, а рядом с ней — знакомого баскетболиста. Мы с ним когда-то в Институте физкультуры вместе учились.
