В Сан-Франциско я приехала по студенческому обмену изучать язык. Жила в центре, в маленькой квартирке филиппинки по имени Жозефина и с ее маленькой дочкой. В тот момент она драматически расходилась с бойфрендом. Чуть ли не каждый день приходилось терпеть скандалы. Жозефина то грозилась выброситься из окна, то кричала на своего горе-любовника, а однажды, засыпая, я услышала ее разговор по телефону: «У меня тут гостья из России живет, я не знаю, что с ней сделаю, если ты меня бросишь». Сейчас вспоминать это смешно, а тогда было очень страшно. С помощью папиной подруги меня переселили в семью русского священника.
Отец давал мне ежемесячно деньги, которые я тут же тратила на телефонные разговоры с мамой. В первые дни я была так счастлива, что приехала в эту страну-мечту, что пошла в магазин и купила себе за 400 долларов костюмчик. Ничего, что он странно выглядит, зато GAP! Только спустя пару часов я поняла, что купила дорогущую пижаму и денег до конца месяца у меня почти не осталось.
Помню, позвонила папиному помощнику — очень забавному румыну: «Флорин, я так по тебе соскучилась! Я даже не знаю, что тебе сказать…» — «Пока ты не знаешь, что сказать, я тебе сам скажу, дорогая. Ты наговорила на 400 долларов!»
В задачу Флорина, как я понимаю, входила экономия отцовских денег. Я его даже так и называла — «эконом». Отец и меня учил ценить деньги и беречь их, потому что они не просто достаются.
«Деньги нужно уважать», — часто повторял он.
Как-то собралась в магазин купить себе нижнее белье. Звоню из Сан-Франциско папе: «Можно я куплю себе пару трусиков и лифчиков?» У меня была его карточка, которой я могла пользоваться в крайних случаях, и о своих тратах я всегда предупреждала. «Да-да, конечно! Позвони только Флорину и предупреди его». После шопинга звоню Флорину и отчитываюсь: «Купила на 80 долларов белья» — «Подожди, а что ты там купила?» — «Три пары трусов и три пары лифчиков…» — «Ты что, свиноматка!? Зачем тебе три пары лифчиков?» Мы долго вместе хохотали над этим.
На каникулы я приезжала погостить к отцу в Лос-Анджелес. Они с Юлей снимали там дом, когда Кончаловский писал сценарий для фильма.
Отец очень заботится о своем здоровье, сейчас это передалось и мне.
А в Лос-Анджелесе было ощущение, что он только и делает, что занимается спортом. По утрам каждый день два часа — в тренажерном зале, потом обязательный зеленый китайский чай из большого чайника. После короткого перерыва — пробежка. Пару раз и я пыталась к нему пристроиться, но очень быстро выдыхалась. Он меня замотал: «Сейчас такая будет красивая горочка… А за ней еще одна — дивной красоты…» И так мы обежали несколько горочек. Вернувшись домой, я смеялась: «Пап, у меня мышцы ног плачут. Я им говорю, что это полезно, а они просят меня, чтобы я с тобой больше не бегала».
С тех пор я отлынивала от пробежек. Они бегали с Юлей вдвоем. Но в спортивный клуб я ходила и даже очень втянулась.
Уезжала в Америку плюшкой-подростком, а приехала подтянутой мускулистой красоткой.
С папой и Юлей было интересно ходить за покупками. Они пробовали, например, какой-нибудь сыр и не скрывали восторга, как дети: «М-м-м! Какая прелесть». Однажды в одном супермаркете к отцу подошел незнакомый мужчина. Он узнал режиссера Кончаловского и стал настойчиво предлагать ему свой сценарий. Еле отбились. «Это же Голливуд! Тут надо ловить счастье за хвост всюду!» — объяснил папа.
Поначалу мы с Юлей привыкали друг к другу. Юля переживала, наверное, что я не так к ней отношусь. Но я никогда не давала понять, что вижу на ее месте свою маму. Ни в коем случае! И никогда не думала что-либо с кем-то делить и на что-то претендовать.
