— Обычно в театральных институтах не любят, когда первокурсники снимаются в кино. Считается, что это их портит. Как вас отпустили ваши педагоги?
— Курс, на котором я училась, набирал Иосиф Моисеевич Раевский, профессор, заведующий кафедрой актерского мастерства. И он, и его ассистенты служили во МХАТе. Помню, как появлялись на занятиях в белых накрахмаленных сорочках. Мои педагоги всегда выглядели аристократами. Помимо этого, они были замечательными людьми. Это была та самая великая мхатовская школа. На съемки они отпускали меня легко. Все понимали, что получила роль не просто в каком-то проходном фильме, а в «Тихом Доне» у самого Сергея Герасимова, который воспитал и дал путевку в актерскую жизнь большому количеству молодых талантов. Это было очень престижно. Поэтому никаких проблем с педагогами у меня не возникало. Снималась, училась, играла в студенческих спектаклях.
Сниматься я закончила к третьему курсу.
— Так долго длились съемки?
— Они продолжались около трех лет. Павильоны снимали в Москве, всю натуру — на хуторе Диченском, неподалеку от Каменска-Шахтинского. Было бы логично снимать такую картину на Дону, но у Герасимова в «роли» великой реки выступает Северский Донец.
— Где вас разместили в киноэкспедиции, как к вам относились местные жители? Как вам работалось с Герасимовым?
— Станица, которая фигурирует на экране, была построена художниками специально. А жили мы все в избах в настоящей станице по соседству. Кто-то жил один, я делила комнату с Зиной Кириенко. Вообще, экспедиция в кино — замечательная штука, иногда там возникает дружба, которая потом длится всю жизнь, складывается теплая компания.
Работа была очень интересной. Я обожала Сергея Аполлинариевича, он ко мне тоже относился по-доброму. По опыту первых съемочных дней Герасимов сделал обо мне вывод: «Наташа, ты артистка первого дубля, давай, не тяни время, сразу выкладывайся по полной». И я старалась изо всех сил, чтобы не разочаровать мэтра.
Местные жители относились к нам прекрасно, многие снимались в картине в массовых сценах. Бабушки постоянно нас подкармливали. Иногда после напряженного рабочего дня группа собиралась на посиделки. Как правило, Герасимов разводил костер и варил в котле кулеш, очень любил это дело. Блюдо было его фирменным, съедалось до последней ложки. Бабульки засиживались с нами допоздна, пели песни вместе со съемочной группой.
Помню постоянное ощущение безудержного счастья, когда радость переполняет тебя с утра до вечера. Я — сопливая девчонка, вокруг меня такие люди — красавицы Элина Быстрицкая и Людмила Хитяева. Но тогда я еще не в полной мере осознавала, что они — большие звезды. Они были совсем не намного меня старше, одна на девять, другая — на семь лет. Держались просто, в общем, все со всеми очень дружили. Я более тесно общалась с Элиной Быстрицкой, она меня опекала, а Зина — с Людой Хитяевой.
— С Зинаидой Михайловной мы в свое время пересекались на дне рождения Евгения Жарикова. Помню, как она могла зажечь, как пела, становилась душой компании.
— Да, Зина была настоящей казачкой, что она, что Люся Хитяева. Эти актрисы обладали такой невероятной органикой! Им даже ничего не надо было играть, особенно Элине. Конечно, оказаться на одной площадке с такими артистками было большим везением. Вообще, мы потом всю жизнь не то чтобы близко дружили, но не расставались, не выпускали друг друга из вида, всегда поздравляли с праздниками, днями рождения. Теплые отношения сохранились на всю жизнь, но моя судьба сложилась по-другому.
— Случались в работе сложности, которые приходилось преодолевать? Может, не давалась какая-то сцена?
— Наверное, случались. Но Герасимов был настолько гениальным режиссером, настолько неординарным человеком, обладал огромным интеллектом, неподражаемым искрометным чувством юмора, что все у него получалось. Даже в сложных сценах он заставлял актрис играть то, что требовалось, что он задумал, добивался этого всегда. Может быть, тогда я не до конца понимала, в какой картине принимаю участие, осознала позже, с каким гением столкнула меня судьба.
