— Какие работы вам еще дороги?
— Мне нравится молодежный фильм Инессы Селезневой «Ваши права?», в котором я сыграл антигероя. Была интересная роль в картине «Ключ» Алексея Коренева и у Тимура Золоева в «Миленький ты мой...». И, конечно, мне очень дороги работы в фильмах Киры Муратовой: «Княжна Мери», «Чеховские мотивы», «Чувствительный милиционер», «Настройщик», «Перемена участи». Кира говорила: «Я в каждом сценарии ищу для тебя роль». Незадолго до ее ухода я получил от нее письмо, которое с тех пор всегда ношу с собой: «Драгоценный, прекрасный, ни на кого не похожий любимейший мой артист Юрочка Шлыков! Помню, как мы бесконечно репетировали «Княжну Мери» так и не снятую. Помню «Перемену участи» — вашего блистательного адвоката, священника в «Чеховских мотивах» и смешного доктора в «Чувствительном милиционере»... Все подробно стоит перед глазами. Было так радостно всегда рядом с Вами, так хорошо, что это было» — Кира Муратова...
— Погодите, вы не рассказали о вашем дебюте в Театре Вахтангова!
— Ну, во-первых, он состоялся совсем не в спектакле «Роза и крест». Во-вторых, был совершенно неожиданным. Пока шла работа над ролью Бертрана, я решил посмотреть репертуар. Понимал, что как все молодые артисты должен буду играть и в массовке. Первым спектаклем в Театре Вахтангова для меня стал «Ричард III» Шекспира, где заглавную роль играл Михаил Ульянов — настоящее исчадие ада, с горбом и какими-то соплями вместо волос. Леди Анной была Людмила Максакова.
И вот стою я за кулисами около помрежа и смотрю на сцену. Приближается эпизод, в котором Ричард III овладевает леди Анной у гроба ее мужа. Вдруг выясняется, что одного из могильщиков нет и найти его не могут. Помреж поворачивается ко мне:
— Вы кто такой?
Я ей с достоинством:
— Ваш новый артист.
Она командует:
— Одевайтесь.
На меня надевают хламиду с капюшоном, подпоясывают веревкой и дают лопату — вперед! Рядом второй могильщик в капюшоне и с лопатой. Я спрашиваю, что нужно делать. Он отвечает: «Идем вокруг сцены. Как только Максакова скажет «Поставьте наземь царственную ношу», останавливаемся». Идем, за нами несут гроб. Максакова выходит и говорит ту самую фразу. На нее бросается Ричард — Ульянов. Начинается сцена насилия, яростная, темпераментная. Голос второго могильщика, лица которого не видно под капюшоном, тихо командует: «Иди в центр на авансцену». Я выхожу вперед, перекрывая главных действующих лиц. Те возятся, кричат. Голос говорит: «Копай». Я думаю, какая тут почва, каменистая, глинистая? Как втыкать в «землю» лопату? Действую по школе, как учили, медленно и вдумчиво. Голос требует: «Лучше копай». Я вскипаю — ну, погоди, сейчас тебе устрою. Копаю со всей мощью. Зал тем временем начинает смеяться, и когда я старательно притаптываю землю вокруг «могилы», в восторге аплодирует. Голос говорит: «Уходим». С ощущением триумфа ухожу со сцены и слышу: «А теперь беги!» И еле успеваю увернуться от Ульянова, который влетает за кулисы с криком: «Кто сейчас копал? Кто копал?!» Если бы я попался ему на пути, он бы сшиб меня с ног. Но темнота и молчание помрежа спасли меня для следующих работ.
В театре судьба подарила много интересных ролей. У Романа Григорьевича Виктюка в «Анне Карениной» — Вронского, у Петра Наумовича Фоменко в «Воскрешении, или Чуде святого Антония» — Гюстава. С Володей Мирзоевым я сделал целый ряд работ в спектаклях «Лир», «Сирано де Бержерак», «Дон Жуан и Сганарель», «Принцесса Ивонна», с Римасом Туминасом — в «Пристани», «Евгении Онегине», «Дяде Ване», «Маскараде», «Войне и мире». В 2012-м Юрий Петрович Любимов поставил в Театре Вахтангова «Бесов» Достоевского. И, вручая мне текст роли Степана Трофимовича Верховенского, сказал: «Я помню, как вы от меня уходили! Теперь мы будем работать вместе».
— Любимов простил вас?
— Не знаю, но стал так заботлив! Как будто чувствовал вину передо мной. Называл только на «вы» и по имени-отчеству. Однажды попросил артистов сесть в глубине сцены, весь состав, человек тридцать, и обратился ко мне: «Юрий Вениаминович, возьмите стул, поставьте на середину». Сам сел в зале и стал рассказывать о жизни, о смысле искусства, о своих друзьях, о любви, ненависти и предательстве. Потом спросил: «Какая главная мысль в произведениях Достоевского? Я вам скажу. Самое трудное в жизни не лгать». Встал и ушел. Повисла тишина, которую никто не хотел нарушать.
