В «Ленинграде» я научилась работать с коллективом и узнала, как устроен завод по производству музыкального продукта. Каждый сам выбирает, чем ему заниматься: бухать, развлекаться или учиться. У меня пытливый ум, поэтому я приходила в студию раньше всех и уходила последней. Смотрела, как записывается музыка, настраиваются микрофоны, гитары, барабаны, изучала алгоритм работы. Шнурову нравилась моя инициативность, часто он прислушивался к моему мнению, но создавать что-то свое там было запрещено. В «Ленинграде» у женщин нет права голоса. При том, что в семье Шнуров подкаблучник, в жизни он жуткий сексист. Я не раз слышала от него: «Баба должна молчать!»
Пока у группы была веселая риторика про сумки и туфли, все было хорошо. Даже мат звучал только для усиления эффекта. Он использовался не в прямом смысле, как обозначение частей тела и процессов, а для эмоциональной окраски. Сергей хорошо в этом разбирается. В какой-то момент он вдруг захотел все изменить. Хотя сам, когда я пришла, вывел из репертуара «Ленинграда» то, что исполняла Коган: с моим образом эти песни не сочетались. Но со временем все усугублялось. Мы много раз договаривались о том, что он не будет изображать на сцене половой акт со мной... с помощью микрофона. Сначала казалось, что это пройдет, я откладывала разговор и давала ему шанс за шансом, но ситуация становилась все хуже и хуже. На каждом новом концерте он с еще большей силой педалировал сексуальную тему, используя для этого гитары и стойки для микрофона. Потому что он здесь власть, а я никто. После всего, через что мы прошли и чего достигли за три года, было обидно услышать: «Ты никто». Но у меня чрезмерных амбиций не было. Я прекрасно понимала, что назавтра Шнуров выйдет на сцену с гитарой, без группы, без девочек... и соберет Ледовый дворец, только все деньги заберет себе, и не будет этих изматывающих репетиций, нервотрепки, технических райдеров и расходов. Для меня гораздо важнее стало сохранить хорошие отношения.
Однажды я пригласила его на разговор и спокойно сказала: «Сереж, давай я уйду, а ты меня отпустишь. Я найду себе на замену девочку, и мы ее аккуратно будем вводить в коллектив. Я буду в группе сколько ты захочешь, но хочу избавить тебя от прослушивания, просмотров, нервов и репетиций. Я хочу сохранить с тобой добрые человеческие отношения, но ради этого мы должны расстаться». Он покивал головой, согласился. Естественно, я выполняла свою часть договоренностей, приглашала на прослушивание девочек. Цели уходить в сольную карьеру, как это было представлено с его подачи в СМИ, не было, я уходила на пустое гнездо, что называется — в никуда. И не выросла у меня никакая корона. За три года в «Ленинграде» и шесть лет после ни один человек от звукорежиссера до официанта не сказал, что у Алисы звездная болезнь. Я не уходила в самостоятельное плавание, я уходила из «Ленинграда». На замену привела в группу Флориду, которая пела в караоке после моего ухода, и Василису, которая заменила меня в одном из ночных клубов. С удивлением потом читала, что Шнуров сам пересмотрел три тысячи вокалисток...
Из моего ухода он сделал фарс: мол, я взбрыкнула и что-то «та-а-а-кое» учудила, за что он меня выгнал, правда не уточнил, что именно сделала. А я просто поняла, что его эмоциональные качели, которые начались после оглушительного успеха «Лабутенов», добром не закончатся. Распознала его нестабильность, когда только начинались колебания, со временем они начали увеличиваться: сегодня мы лучшие друзья, я сижу у него на кухне, мы поем под гитару, а завтра — я сука последняя, он кроет меня матом по телефону, потому что грустная, забросила соцсети и «отрываюсь от коллектива». Спрашиваю: «А как я должна проводить время с двадцатью взрослыми мужчинами, которые предпочитают нездоровое времяпровождение и развлечения? Я не пью, не курю, книжки читаю, занимаюсь саморазвитием, а у них шутки про гениталии». Эти качели от гиперлюбви до гиперненависти выбивают землю из-под ног.
И вот когда мы в очередной раз находились в максимально позитивной точке, я предложила попрощаться по-человечески. Мы же многое прошли как близкие люди, как единомышленники, как партнеры по сцене... Это была нереальная связь. Находясь в разных концах сцены, стоя спиной друг к другу, мы без аудиоподсказок и метронома вступали одновременно. Это божественная энергия. По сей день мне говорят, что мы были лучшим дуэтом. Это правда. К сожалению, у нас не умеют разделять работу и личные взаимоотношения. Шнуров запутался в себе. Вероятно, не смог пережить успеха «Лабутенов», потому что в группе всегда были суперхиты, которые исполнял Сергей. И вдруг появляется хит, который исполняет какая-то девица. Зал скандирует: «А-ли-са». А это удар по самолюбию. Вместо того чтобы монетизировать и развивать историю, он вылил всю злость на меня.
