Финал спектакля был необычным. По сюжету дама мстила любимому за то, что тот ее бросил, требовала, чтобы народ вынес ему смертный приговор. У каждого артиста была в руках палка с белой маской. Когда дама спрашивала: «Вы согласны?», мы дергали за веревочки, и маски открывали рты. Так Гончаров давал понять, что народ безлик и ничего не решает, что было новаторским ходом.
— Актеры, работавшие с Андреем Александровичем Гончаровым, вспоминают его как человека эмоционального, который мог кричать на репетициях так, что стены дрожали...
— Да, Гончаров был крайне экспансивным. Не мог сказать спокойно: «Выйдите». Он это выкрикивал, подкрепляя требование жестом рукой. В жизни разговаривал нормально, был красивым, спокойным, вальяжным, обладал замечательным чувством юмора. Но когда репетировал, взвинчивал себя, бешеная энергия захлестывала его так, что все вокруг грохотало.
Помню, идет репетиция, Гончаров с раздражением спрашивает актера, стоящего на сцене:
— Что вы тут делаете?
— Андрей Александрович, я думаю, что я ее люблю.
— А где ваши выразительные средства?! — кипятится Гончаров.
Я потом взяла эту фразу на вооружение, постоянно говорила мужу: «Ну и где твои выразительные средства?»
Я Гончарова не боялась. Ничего, что он кричит, по-всякому случается. Экспансивное поведение — его нормальное состояние. Так к этому и надо было относиться, ни в коем случае не принимать на свой счет. И вообще, обижаешься на режиссера — уходи из профессии!
Андрей Александрович проработал недолго, его пригласили на должность главного режиссера Театра Маяковского. Костя Желдин ушел следом за ним. Как мне рассказывали, в Маяковке Гончаров оставался верен себе, мог немножечко унизить актера.
— Это мягко сказано! Виктор Павлов, к примеру, уволился, ушел в Малый театр, после того как услышал произнесенные на репетиции при всех оскорбительные слова в свой адрес. А сколько слез проливала Светлана Немоляева!
— Может, я была слишком юной, но в 24 года никакого страха или трепета перед Гончаровым не испытывала. Конечно, если неслось: «Гончаров в театре!», все как-то моментально подбирались. Но это естественно, пришел руководитель.
После Андрея Александровича год театром руководил Виктор Монюков. Как раз в то время я родила, но играла в спектакле «Временный жилец». А после него пришли Александр Леонидович Дунаев и Анатолий Васильевич Эфрос. Эфрос перешел с поста главного режиссера «Ленкома» на должность очередного режиссера и привел с собой 10 актеров, своих единомышленников: Льва Дурова, Ольгу Яковлеву, Валентина Смирнитского, Льва Круглого, Геннадия Сайфулина, Валентина Гафта, Александра Збруева, Михаила Державина, Леонида Каневского, Александра Ширвиндта... Я задумывалась о том, как теперь будет складываться моя творческая судьба. Тем более что Гончаров звал в труппу Театра Маяковского. Серьезно решала, с кем работать дальше. Эфрос начал репетировать пьесу Алексея Арбузова «Счастливые дни несчастливого человека». Однажды я побывала на одной из репетиций и поняла — это мой режиссер.
