Помню, мы с Машей вошли в квартиру и по длиннющему коридору прошли в гостиную, где у телевизора сидела женская половина семейства: бабушка — престарелая хохлушка, ее дочь, мать Инны — министерская гранд-дама с польской кровью и сама Инна. Ульянова вошла в образ, сыпала остротами и историями... как вдруг бабушка наклонилась ко мне и хрипатым безголосьем прошептала: «Усе брешеть!» Бабушка была колоритным персонажем, с ней часто случались анекдотичные истории. Однажды Инна, уходя в магазин, наказала:
— Вернусь через полчаса. Дверь никому не открывай.
— Хорошо, — просипела бабушка.
Только захлопнулась дверь, как Инна поняла, что забыла кошелек. Нажимает на звонок. Раздались шаркающие шаги и голос:
— Хто там?
— Открой, бабушка, это я.
— Инночки нетути дома, она будет через полчаса.
— Бабушка, это я!
В ответ звук удаляющихся шагов бабушки... Инна стала колотить руками и ногами в дверь:
— Бабка, дура старая, открой дверь — это я!
Опять послышались шарканье и сиплый голос:
— Гражданка, не хулиганьте, я сейчас вызову милицию!
Так и продержала внучку за дверью ровно полчаса.
Маша Пантелеева в качестве режиссера ввела меня в отрывок «Репетиция», и я отправился подыгрывать Инне на ее показе в Театр на Таганке. Не знаю, почему Ульянова решила устраиваться именно туда — возможно потому, что Таганка тогда была очень модным и популярным «оазисом свободы». Показ прошел замечательно, и Ульянову приняли. Помню, что и меня после показа догнал заведующий труппой и попросил оставить координаты. Но я даже в мыслях не ассоциировал себя с Таганкой — тем более что моя карьера в Театре Маяковского тогда складывалась успешно. Уверен, что и Инне не стоило туда стремиться — это был театр не ее эстетики, не ее драматургии. И если у Акимова она была одной из ведущих артисток труппы, а со временем имела все шансы стать примадонной, то у Юрия Петровича Любимова ее мало занимали, да и роли были далеко не главными.
Концертная зарисовка «Репетиция» осталась в нашем с Инной репертуаре, и мы очень часто исполняли ее в сборных концертах. Эта миниатюра представляла собой диалог взбалмошной актрисы и скептически к ней настроенного режиссера, который пытается справиться с ее апломбом и темпераментом. Инна играла свою роль просто феерично: живо, гротескно, комедийно и в то же время органично. Ее работа имела неизменный успех у зрителя и всегда награждалась шквалом аплодисментов. Где мы только с этим номером не выступали. И в выездных концертах артистов Таганки, где Владимир Высоцкий, конечно, исполнял свои песни. И в праздничных концертах мастеров искусств — например в Колонном зале. Одно такое представление не могу забыть. Дело в том, что участие в таких, можно сказать, правительственных концертах было очень важно для артистов — в них выступали лучшие представители музыкального, циркового и театрального искусства. И случилось, что накануне концерта я попал на операцию. Было так: после премьеры фильма «Наш дом» Геннадий Бортников, исполнявший в нем одну из ролей, пригласил небольшую компанию друзей, включая меня, к себе домой отметить. На столе были селедочка под луком и кубанская водка. И видимо, этот разносол нанес такой удар по моему организму, что ночью я проснулся от дикой боли — бок раздуло как подушку. Сестра, которая гостила у меня, вызвала скорую. Меня отвезли в Склифосовского. С диагнозом «острый аппендицит» я оказался на столе хирурга. Операцию мне делали под местным наркозом. Когда хирург взрезал меня — сказал:
