Павел Борисович Луспекаев уже тогда был серьезно болен, в театре появлялся редко. Он очень страдал от гангрены ног. Болезнь прогрессировала, в итоге ему ампутировали обе стопы. Терпеть постоянно нечеловеческую боль было невыносимо, только сильные болеутоляющие ненадолго облегчали его муки. И вот тогда министру культуры Фурцевой доложили, что в Ленинграде живет замечательный артист, который погибает. Екатерина Фурцева специально для него заказала за границей дорогие лекарства. Паша, именно так его называли все в БДТ, вернулся к жизни, с которой уже почти распрощался. Ему изготовили протезы, и он мог передвигаться без костылей.
Однажды после спектакля Луспекаев зашел к нам в общежитие. Он всех щедро угощал, балагурил. Рассказал о чудодейственном лекарстве Фурцевой: «Представляете, все зажило как на собаке». Я такого самобытного, яркого, непредсказуемого рассказчика никогда не встречала и была просто в восторге. Луспекаев это заметил и вдруг ко мне повернулся:
— Тебя как зовут?
А я, вместо того чтобы сказать «Таня», робко пробормотала в ответ:
— Ткач.
— Ну спасибо, Ткач, вижу, что тебе понравился.
Наверное, он привык к сочувствующим взглядам, а тут в моих глазах прочел немой восторг.
О его взрывном темпераменте ходили легенды. Человек-ураган! Как-то ему в шутку посоветовали носить табличку на груди с надписью «Огнеопасно!». Ему настолько эта идея приглянулась, что он тут же соорудил табличку и гордо всем демонстрировал.
Благодаря Павлу Луспекаеву началась моя кинематографическая жизнь. В фильм «Белое солнце пустыни» я попала с его подачи.
