В Магадане вместе с другими заключенными играл в музыкально-драматическом театре. Папа всегда говорил: «Если бы не лагеря, разве встретил бы я столько талантливых и интересных людей!» В 1956 году папа был полностью реабилитирован.
В Якутии, в поселке Зырянка, где папа жил уже на поселении, он встретил мою маму, у них родилась я. Папа очень любил меня. Будил по утрам, целуя пяточки. «Папа, дай поспать, пожалуйста», — бормотала я спросонья.
Когда мне исполнилось три года, мы переехали в Харьков. В городе папе жить было запрещено, и поэтому мы поселились у дедушки. Дед работал сторожем в огромном колхозном саду. Это был рай! Помню себя только вечно жующей: то под яблоней полежишь, то под сливой...
Свою несбывшуюся мечту о сцене папа старался передать мне. Он был уверен, что его единственная дочь непременно в будущем станет актрисой. И просил меня никогда не менять девичью фамилию:
— Хочу, чтобы она прозвучала!
— Пап, ну что это за фамилия для актрисы — Ткач?! — возмущалась я. — Да только чтобы избавиться от нее, стоит выйти замуж!
Но я так сильно любила папу, что выполнила его просьбу: два раза была замужем, но так и осталась Ткач.
После окончания школы хотела уехать учиться в Москву, там жила моя бабушка. Но папа не отпустил меня: «Ну куда ты, такая маленькая, поедешь? Тебе всего шестнадцать лет!» Да я и сама была страшной трусихой и с первого раза поступила в Харьковский театральный институт. Папа был счастлив, что я осталась в родном городе.
Учебу в институте всегда вспоминаю с большой теплотой. Еще на консультации наш будущий педагог Трофим Карпович Ольховский пытался отговорить абитуриентов от безрассудного шага: «Вас ждет нищенская актерская жизнь! Зачем вам театральный? Идите вон напротив — в кулинарный техникум! Будете сыты, и семья будет довольна!» Первого сентября Трофим Карпович встретил нас со вздохом: «Ну, здравствуйте, бидные мои диты!»
