Она сильно ко мне прикопалась, стала покровительствовать. Взяла, как говорится, шефство. Вбила себе в голову, что я очень похож на Сергея Александровича в молодости, и обещала ему привести его точную копию. Так этим заинтриговала Соловьева, что он согласился меня послушать. Но когда я предстал пред его очами, Сергей Александрович не смог скрыть разочарования: какой-то малец с ободранным в кровь от падения носом, в мятых штанах, да еще и мычит что-то невразумительное. Но Пьянкова уговорила мэтра: мол, я его за лето натаскаю и он блеснет своим природным талантом. Началось мучение: меня заставляли учить наизусть Пушкина и монолог Гамлета. Басню я так и не одолел, на экзамене просто рассказал какой-то анекдот. В общем, приняли меня со скрипом. Осенью поселился в общежитии уже на правах студента. Пешком до ВГИКа максимум минут пятнадцать. Тогда можно было запросто перебежать проспект Мира, а дворами уже рукой подать.
На смешанный курс Сергея Соловьева, где учились тридцатилетние будущие режиссеры, набрали двадцатилетних актеров. У нас была убойная компания: рокерша Оксана Арбузова, загадочная Ксюша Качалина, красавица Лена Корикова, рыжеволосый Митя Рощин. Соловьев часто странно шутил, обращаясь к Мите: «Ты мог бы быть моим сыном». Потом я узнал, что Рощин — сын первой жены Сергея Александровича Екатерины Васильевой и родился, когда они разошлись. Митя был очень разносторонним товарищем: занимался карате, гонял на машине, вел разгульный образ жизни, дрался. Его мама все время боялась, что Митю выгонят из института. Он еще и романы крутил. Поговаривали, что Лена Корикова от него родила. Я свечку не держал, так что не знаю. Но Рыжий не пропускал лекции, участвовал во всех студенческих постановках и все время цитировал классиков. Причем уже во ВГИКе был очень набожным, а впоследствии стал священником, к вере он и маму свою привел.
Вот в какую яркую разношерстную компания попал я, можно сказать, сам того не желая. Страсти у нас кипели нешуточные! Иван Охлобыстин, который учился на сценарном курсе, был частым гостем. Вначале у него был роман с Качалиной, потом он женился на ее подружке Арбузовой. А Ксюша вышла замуж за Мишу Ефремова.
Наш педагог Сергей Александрович был очень легким, смешным. Он создал такую творческую атмосферу, что любой отрывок могла поставить даже уборщица, которая часто к нам в аудиторию заходила. Первые три курса штырило нас всех до безумия, все с большим подъемом репетировали, что-то снимали. Восемнадцать человек режиссеров с нами, будущими актерами, без конца ставили отрывки.
Потом в 1993-м случился путч, когда танки стреляли в Москве, и все в одночасье изменилось. А через год не стало страны как таковой. Мы все просто перестали учиться. Соловьев буквально за уши тянул, снял недалеко от ВГИКа разваливающийся кинотеатр и сказал: «Ставьте там что хотите». Но никто ничего не делал. И во ВГИК не ходили. Ти-ши-на...
В общаге у нас была некая коммуна, которую создала Пьянкова. Она одна, пожалуй, еще фонтанировала. Наталья была талантливой, подавала надежды как режиссер. На учебной студии ВГИКа за очень скромные деньги она сняла фильм «С Новым годом, Москва!», в котором мы все участвовали. Камера была дрянь, пленка просроченная, ее выбросить надо было еще год назад. Одним словом, работали все на голом энтузиазме. С картиной Пьянковой мы поехали на «Кинотавр».
