Если я не удивилась, то для дочери это стало очередным маленьким шоком. Есть вещи, к которым невозможно привыкнуть. Однако когда сотрудник телеканала предложил компромиссное решение — записать ее интервью с песней во Франции, — согласилась. Конечно же, из почтения к наследию Исаака Осиповича.
Одна строчка из «Колыбельной» и одна из «Ой, цветет калина» в исполнении дочери — все, что вошло в передачу. А после эфира начались звонки и вопросы, к которым привыкнуть непросто, но уже, видимо, надо: людей, мягко говоря, изумило полное отсутствие реакции отца, сидевшего в студии, на выступление дочери. Ни слова, ни одного доброго жеста. То есть вообще ничего — ноль.
Впрочем, это еще не все. Что послужило причиной возобновления нездорового, враждебного интереса к Алине, сказать не могу. Но на всех ее страничках в соцсетях, в том числе на Ютуб-канале под «Колыбельной» в ее исполнении, появились оскорбительные комментарии и грязные угрозы. Несмотря на то что автор чудовищных мерзостей скрывается под кавказскими фамилиями и меняет аккаунты, риторика слишком узнаваема. Нечто подобное в том же лексическом стиле дочь уже получала несколько лет назад в личные сообщения, и отнюдь не анонимно. Скрины с прямыми угрозами администратор Алины приложил к ее заявлению в полицию. Они уже установили, что травля ведется из Москвы. Конечно, все исходит вовсе не от Максима Исааковича, но предполагаю, что авторы грязных строк, во всяком случае одна из них, отношение к нему имеют.
Я поддалась уговорам друзей, которые на протяжении двух десятков лет убеждали меня написать книгу, чтобы раз и навсегда рассказать, как же все было на самом деле. Долгое время отказывалась, потому что не писатель, да и кому могут быть интересны события, казалось бы, касающиеся только нас с дочерью?
Но интервью, данные отцом Алины и его седьмой женой в СМИ, привели к тому, что мое терпение лопнуло. Думаю, Максим Исаакович не простил нам именно правды. Я оказалась в крайне невыгодном положении — Дунаевский вдохновенно рассказывал про «скоротечный роман» со мной и на различных ток-шоу, и в ходе многочисленных интервью... В отношении меня медиа ограничивались короткими редкими комментариями, предпочитали однобокую информацию, спрашивали не о том или вовсе не давали слова. Жить во лжи, которой тебя окружили, тяжело. В какой-то момент наступает неприятие, приходит острое желание взбунтоваться и сказать: «Все, хватит! Стоп!» Так я решилась искренне рассказать всю свою историю от начала и до конца.
Это повествование о любви и предательстве, o доверии и обмане, о дружбе и коварстве, о жестокости и равнодушии, об испытаниях на прочность.
— Сложно писалось?
— Да, несколько лет непростой работы. Очень помогли многочисленные записи, сделанные в различные периоды, — я вела дневник, хранила письма, видеоматериалы и фотографии. Благодаря им мне удалось в малейших деталях восстановить события и эпизоды прошлого для того, чтобы они, как частички пазла, сложились в целостную картину.
Процесс оказался очень нелегким и морально — пришлось вернуться в то далекое время, которое мне хотелось бы навсегда вычеркнуть из памяти. Но чем дольше я писала, тем больше чувствовала, как постепенно уходит та боль, которая жила во мне несколько десятков лет. Это явилось некого рода экзорцизмом, освобождением от шлейфа тяжести невысказанного, так долго тянувшегося за мной.
