После успеха «Каталы» меня начали приглашать в кино. Замечательный режиссер Николай Рашеев, снявший «Бумбараша», утвердил на роль человека-волка в фильм «Оберег». В Чехословакии, где мы снимали картину, помню, на весь гонорар накупил Катеньке и Нике кучу подарков. Прилетел в Москву, а дальше... начался фильм «Ирония судьбы, или С легким паром!». С кем-то выпил в аэропорту, потом куда-то повезли продолжать. Проснулся в чужом подъезде, без вещей, с синяком под глазом. В таком виде и заявился домой.
Выпив, я становился компанейским, фантастически остроумным, веселым. А Кате, понятное дело, не нравился пьяный муж, но она никогда не пилила, не ругала. Все чаще и чаще, возвращаясь со съемок или гастролей, я огорчал жену. Почему терпела? Не знаю. Думаю, она свято верила, что непременно спасет своего Валерика от неминуемой гибели. Катя скрывала от всех мое пьянство, даже ее родители были не в курсе, она старалась самостоятельно разбираться с этой проблемой.
Все было очень серьезно. Помню, шли съемки многосерийного фильма «Белые одежды». Я мотался между Москвой, Минском и Ленинградом. На площадке встретился с блистательными актерами. Но Андрей Болтнев и Александр Демьяненко, кроме того что великолепные артисты, еще были и большими любителями выпить. Я попал в их компанию и... пропал. Порой даже не понимал, очутившись в аэропорту, в каком нахожусь городе.
Однажды мы условились с Катей, что пересечемся в Шереметьево, — ей нужно было передать мне билет на самолет. Но когда она прошла мимо группы «веселых» актеров, приехавших из Минска, мужа не узнала. Потом рассказывала: «Вижу — вроде ты, но когда стала подходить ближе, поняла — явно кто-то другой. Ты не можешь выглядеть так ужасающе!» Это как в фильме «Чужой»: с виду нормальный, а как выпью, превращаюсь в чудовище.
Меня словно затянуло в воронку. С театром «Человек» улетели в Варшаву. Я играл там два спектакля по Мрожеку. Первый прошел с успехом, даже получил за него какой-то приз. Мы, естественно, бурно отметили триумф. Во время второго представления, почувствовав, что умираю, ушел со сцены. За кулисами пытались привести в чувство, вызвали скорую помощь. Зрителям объявили, что актеру внезапно стало плохо. Все долго стоя аплодировали, а должны были закидать гнилыми яблоками за то, что сорвал спектакль. Врач сделал укол и покачал головой: «У пана совсем не осталось крови, одна водка».
