Катя отправила мне на прощание из больницы эсэмэску: «Если и была в моей жизни радость, то ее приносил ты, Валерик». И в этот момент думала не о себе, а обо мне. Надо успеть признаться в любви к ближнему, пусть даже за пять минут до смерти...
Дочь полдня скрывала от меня уход Катеньки. Она боялась сказать правду, боялась за мое сердце. Я долго натыкался дома на какие-то коробочки с безделушками. Катя любовно покупала их заранее, чтобы потом подарить друзьям ко дню рождения, на 23 Февраля, 8 Марта. Жена страдала манией подарков. Жалко, что коробочки не были подписаны. Мне не дано узнать, для кого они предназначались...
Я без Кати стал совершенно беспомощным, рядом со мной всегда была Ника. Только тогда заметил, как она похожа на мать, как самоотверженно взвалила на свои плечи тяготы нашей семьи. Ника — яблочко, которое совсем недалеко откатилось от яблоньки.
Говорят, время лечит. Это неправда. Я до сих пор разговариваю с Катей. Так, словно она находится рядом. Спрашиваю ее: «Куда ты положила мой любимый серый свитер?» И она мне подсказывает — сразу же нахожу потерянную вещь. Она стала моим ангелом-хранителем.
Мы никогда не вкладывали гонорары в шубы и золотые унитазы, зато собирали яркие впечатления. Когда появилась возможность, путешествовали, ездили по миру. И теперь, когда приезжаю туда, где был когда-то с Катей, каждый раз чудится: вот она сейчас выйдет из-за угла и привычно спросит: «Выпьем кофейку?»
Двадцать девятого марта 2012 года у Ники с ее мужем Пашей родился первенец — Тимофей. У меня снова возникло желание жить, я помогаю дочке за нас двоих — за себя и Катеньку. Она умела радоваться каждой минуте и научила этому Нику. Мне будет нелегко передать этот счастливый дар Тимофею, но я обязан постараться ради памяти о ней. Многие люди, знавшие и любившие Катю, часто спрашивают, почему я не женюсь. Но как им всем объяснить, что я не вдовец, не холостяк, а именно Катенькин муж? То, что она умерла, ничего не меняет в моем к ней отношении. Пожалуй, сейчас я люблю ее даже больше...
Если сказать честно, мне жалко, что большую часть жизни я отдал работе. Это был какой-то сумасшедший круговорот: съемки, театр, антреприза, преподавание... Казалось, я не один, а нас, близнецов Гаркалиных, по крайней мере трое. Совсем как в знаменитом фильме «Ширли-мырли»!
Сейчас, думаю, я понял: не надо посвящать всю жизнь профессии, не это главное. Жизнь — это когда лежишь в реанимации и ничего не делаешь, просто смотришь в окно. Бесценный дар!
