На этой теме я всегда дико завожусь, хотя по натуре человек уравновешенный и даже, как утверждают знакомые датчане и шведы, по-скандинавски невозмутимый и сдержанный.
— Предлагаю, включив эту «функцию», продолжить рассказ о детстве.
— Согласен. Вскоре после того как мне исполнилось шесть, мама вышла замуж. Ее второй муж был человеком творческим, зарабатывал на жизнь конферансом и исполнением эстрадных скетчей. Мы переехали к нему в Смоленск и поселились в коммуналке на две семьи.
Однажды муж мамы спросил: «Петя, не хочешь называть меня папой?» И я стал его так звать, а мотивы этого предложения понял спустя годы. Не думаю, что у него была внутренняя потребность в том, чтобы я звал его папой, а он меня — сыном. Мне кажется, этот человек жил по неким общественным нормам, которые диктовали правильные поступки. За словами «отец», «мать», «сын», «дочь» должны стоять огромная любовь и ответственность, у нас же получилось иначе: «Ты называй меня папой, я тебя — сыном, но за этим ничего нет». Хочу уточнить: я никого не обвиняю — просто размышляю...
Первой же смоленской осенью пошел в гимназию. Английский там преподавали со второго класса, и по этому предмету я был одним из лучших. Спустя два года уже смотрел принесенные из видеопроката фильмы без русских титров, понимал практически все диалоги и автоматически работал над правильным произношением. С пятого класса ввели второй язык — немецкий, и с ним тоже не было никаких проблем.
В девять лет меня отдали в музыкальную школу учиться игре на классической гитаре. Первые три года были сущим мучением — и для меня, и для пожилого преподавателя-испанца, много лет назад перебравшегося в Советский Союз. Инструмент был плохой, из-за этого мало что получалось. А на летних каникулах перед четвертым классом я узнал, что мой учитель умер. На его место приняли молодого педагога. Мама купила мне гитару получше, отчего энтузиазм удвоился, и вскоре занятия музыкой стали приносить настоящее удовольствие.
Девять классов в гимназии окончил одновременно с музыкальной школой. Уже видел себя студентом музучилища, а спустя четыре года — консерватории, но мама сказала: «Давай-ка получим полное среднее образование — мало ли как жизнь повернется».
И я пошел в десятый класс, не испытывая никакого желания постигать физику, химию и прочие точные науки — понимал, что в жизни они мне не пригодятся. Был прав: еще ни разу не понадобились. Когда представляю, скольким гуманитариям «узкие предметы» потрепали нервы, сколько времени впустую на них убито...
Чтобы не утратить навыков, параллельно с учебой в десятом и одиннадцатом классе продолжал заниматься в музыкальной школе. Получив аттестат, поступил в Смоленское музучилище имени Глинки, которое бросил в середине третьего курса. Почему? Просто никто не мог объяснить мне перспективы: что ждет после получения диплома? Шел 2000 год — людям, пребывавшим в ту пору в сознательном возрасте, не надо рассказывать, какое это было время. И все же будь я пианистом или вокалистом, вполне мог бы неплохо устроиться, зарабатывая музыкой на жизнь. Но кому в провинциальном городе нужна классическая гитара?
