— Он таким был, можно сказать, с детства. В четырнадцать лет, когда его отец снимал «Тяжелый песок», Алексей собрал для съемок массовку в шестьсот человек. Даже Андрея Смирнова, режиссера опытного, это впечатлило. Вы же на площадке тоже с ним встречались?
— Да, в фильме он сторож на штрафстоянке, снялся в эпизоде. Андрей Сергеевич мне звонил несколько раз и говорил: «Вот сегодня просто гениальная сцена получилась! Я смотрел — это просто классно». И конечно, он переживал и болел за фильм сына. На съемках я полюбила Лешину семью. Его маму Елену Иосифовну, сестер Аглаю и Дуню, которые работали на картине.
— Помните, какое было впечатление, когда вы только прочитали сценарий Анны Козловой?
— Я не сильно углублялась в сценарий, потому что еще не понимала, буду там работать или нет. Первые пробы мы делали с режиссером, которого в итоге не утвердил Тодоровский. И дальше у Валеры начались поиски. А я от этой темы отключилась, потому что непонятно было, начнется она или нет. И когда возникла по второму кругу, уже с Лешей Смирновым в качестве режиссера, у меня параллельно должны были начаться репетиции с Костей Богомоловым. Он ставил спектакль по «Идиоту» Достоевского и предлагал мне Настасью Филипповну. Очень хотела там играть. Спектакль должны были сдавать раньше, но сроки сдвинулись. И Тодоровский сказал: «Мы тоже сдвинем, потому что ты должна сниматься в фильме». Но сроки сдачи «Идиота» в «Ленкоме» продолжали откладываться. Я пришла к Богомолову: «Кость, я больше не могу, меня ждут на фильме несколько месяцев». Мне тогда еще Збруев сказал: «Подумай, это все-таки Настасья Филипповна...» Я бы очень хотела поработать с Костей еще, но у «Князя», к сожалению, судьба не сложилась...
— Его очень быстро сняли из репертуара «Ленкома».
— Да. А фильм вышел, и он останется. Поэтому не жалею. Хотя эту роль в «Садовом кольце» я отпускала и за нее не хваталась.
— А были другие кандидатуры?
— Даже не знаю. Я, конечно, люблю работать, но у меня в последнее время нет такого: «Ах! Это моя роль!» — и я в нее впилась зубами и не отпущу. Нет, все отпускаю легко и понимаю: то, что мне нужно сказать и сделать в этой жизни, я сделаю и скажу. Я абсолютный фаталист. Я не вцепляюсь ни во что, потому что это лишает ощущения внутренней свободы. А для меня оно сейчас гораздо важнее, чем любые самые заманчивые предложения.
