— Был в вашей жизни еще один громкий проект. Расскажите, как вы решились записать аудиоверсию «Луки Мудищева»?
— «Луку Мудищева» я слышал, еще когда был школьником. Кто-то из нашей компании на даче принес бумажку с этой поэмой. Мы собрались на поле, встали в кружок и начали читать вслух. Именно на поле, потому что там был хороший обзор. Если в помещении нас мог кто-то подслушать, то там нельзя подобраться незаметно. Мы очень смеялись, не зная, кто автор.
А потом в институте один из студентов принес запись поэмы, которую читал Василий Иванович Качалов. Его исполнение меня впечатлило. На какое-то время я забыл о «Луке», но в девяностых годах эта запись всплыла снова. Я узнал, что оригинал находится в США. И сделан, скорее всего, в тридцатые годы прошлого века в Америке, куда с гастролями приезжал МХАТ.
Не помню, кто предложил мне сделать свою версию поэмы. Работали над ней долго, на радио «Балтика». И я все пытался представить, как Качалов при отсутствии нынешних технологий сумел так гениально записать поэму. Мы-то могли переписывать каждое слово, вставлять, убирать звуки, менять тембр, ускорять речь, делать дубли. А в прошлом веке все это читалось сразу на граммофонную пластинку. Без дублей. Я не пытался сравняться с Качаловым — мне это было не нужно.
Кроме Качалова есть еще несколько версий, которые мне очень не нравятся. Не буду называть фамилии: среди чтецов есть знаменитые актеры. Я провел большую работу, сравнивал варианты, выходившие в книгах, выбирал лучшее из каждого и даже сам дописал две строчки, которых мне не хватало в одном четверостишье.
Мой диск был в продаже; какое-то время я даже получал за него небольшие авторские отчисления — тысячи две рублей в год. Но я это делал не для обогащения, меня сподвиг на работу Качалов. Он прочитал — и мне захотелось. Мне кажется, «Лука» — самое лучшее и смешное, что написано матом.
Запись Качалова теперь можно найти и в Интернете. Он своим неповторимым голосом объявляет: «Иван Семенович Барков. Лука Мудищев». Но никакой Барков, умерший за тридцать лет до рождения Пушкина, конечно, написать этого не мог. Да, он сочинял матерные поэмы. Но у него совершенно другой стиль, слог. Так что скорее всего это шалости артистов Малого театра во главе с Провом Садовским и написана поэма не в восемнадцатом, а в середине девятнадцатого века. Они для капустников переделывали классику. А все, что писалось матом, на всякий случай приписывалось Баркову.
