— Ленид, потанцуй с моей бабой! Ленид!
— Ну вы же понимаете, — очень спокойно отвечал Филатов, — если я сейчас с ней потанцую, потом и другие женщины этого захотят. Не могу же я танцевать со всем рестораном! И вообще, хочу спокойно посидеть со своими друзьями.
— Нет, Ленид, ты послушай! Ну потанцуй с моей бабой, — ныл мужик.
В конце концов Леня встал и сказал:
— Знаете, мы, пожалуй, пойдем в другое место.
Поднялись и ушли в его номер. Заказали еду из ресторана и спокойно посидели и поужинали.
Он хотел меня занять и во втором своем фильме, который так и не снял. Не успел. Когда Леня уже болел, я приезжала к нему домой пару раз. Он плохо себя чувствовал, но все равно шутил. Однажды пришла посоветоваться — уходить из «Современника» или нет. Я стала активно сниматься в сериалах и играть в антрепризе, а в театре не хотели с этим считаться, назначали срочные замены и вводы. Понимала, что надо уходить на разовые, но после двадцати пяти лет работы в «Современнике» никак не могла на это решиться. Филатов с ходу развеял мои сомнения и все расставил по местам: «Галя, хватит дурака валять уже! Или ты боишься, что останешься без работы? Смеешься?!»
Нина Шацкая побежала в магазин, а меня попросила присмотреть за мужем. Я осталась с Леней, чайку согрела. Она в спешке забыла ключи и позвонила в дверь. Филатов уже плохо ходил и очень трогательно засеменил к выходу в старых трениках с вытянутыми коленками. Встал у двери и говорит: «А вот и не откроем, мы с Галей не одеты!» Я так смеялась! Потом разговаривали о новом фильме, у Филатова был потрясающий сценарий. Как жаль, что ничего не состоялось...
По-настоящему я начала сниматься, когда появились сериалы. Надо сказать, что поначалу в нашей профессиональной среде они считались каким-то низкопробным делом, в котором приличному актеру стыдно участвовать. Между нами, девочками, я тоже так думала. Однажды позвали в проект. Я приехала, посмотрела, как все делается, и отказалась. Киногруппа располагалась в маленькой комнатке с обшарпанной мебелью, звук писали сразу, а сценарий напоминал плохое мексиканское «мыло».
