Не знаю, зачем меня назначали на эти роли. Но режиссеру виднее. Марине подвластен любой материал. Будучи уже далеко не пионеркой, она блестяще играла девочку в легендарном спектакле «Спешите делать добро» и была необыкновенно органична в «Фантазиях Фарятьева». А я не могла изображать ее старшую сестру, и Ольга в «Трех сестрах» мне очень долго не давалась.
Несколько лет вела внутреннюю работу, думала, что пришлось пережить моей героине, домысливала ее биографию и просто сходила с ума. В жизни была старшей сестрой — но брата, и не в дворянской, а в самой что ни на есть пролетарской семье. Это разные вещи. Короче, с меня начинались все замечания Волчек по поводу спектакля и мною заканчивались.
Как-то поехали на гастроли в Чехословакию. В один из вечеров играли «Трех сестер». Галина Борисовна следила из кулис за ходом спектакля и очень нервничала. Сначала молча, но вскоре не выдержала и закричала громким шепотом: «Галя, Петрова, ты что, сошла с ума? Так нельзя!» Крики раздавались еще не раз. А когда я начала монолог «Отец умер ровно год назад», наступила кульминация. Волчек пыталась выскочить на сцену, реквизитор не давала, держала за руки, а она вырывалась и кричала: «Галя, Петрова, прекрати! Ты же сошла с ума!»
Моя игра довела Галину Борисовну до белого каления, но я толком ничего не слышала, не понимала и не реагировала. Была поглощена действием. В паузе между сценами попыталась спрятаться в узком проходе между декорациями, но по закону подлости наткнулась на Волчек. Увидев, что ей капают валокордин, я почувствовала себя двоечницей, измывающейся над учительницей. Стало так стыдно!
На следующий день приехали в другой город. Пришли на репетицию «Трех сестер». Галина Борисовна сидела в зале на режиссерском месте. В самый ответственный момент, когда я стояла на мосту и в ужасе ждала очередного разноса, она вдруг позвала: «Галя, Петрова, спустись, пожалуйста!» Я покрылась испариной: «Ну вот, сейчас сровняет с землей!» Когда подошла и наклонилась к ней, Волчек прошептала: «Где ты купила эту шапочку? Хочу такую же!»
