Работа на студии требовала гораздо больше времени и сил по сравнению с издательством. Ради дополнительного заработка мама писала инсценировки для радио. Бабушка (дед умер в 1962 году) переехала поближе к нам, часто приходила, готовила еду. С восьми лет я ездил по городу сам. Район у метро «Аэропорт» в то время был большой стройплощадкой, здесь один за другим появлялись кооперативные дома актеров, писателей, кинематографистов, цирковых артистов, новые корпуса МАДИ — по соседству с деревянными домами и ветхими бараками. Социальная среда получилась пестрая, мальчишеская компания сложилась предприимчивая, и развлечений у нас хватало. Естественно, мы облазили все стройки — от подвалов и коллекторов до чердаков и башенных кранов, сбили замок на вентиляционной шахте на территории МАДИ и спускались в метро...
Почти сразу после переезда на «Аэропорт» выяснилось, что я не умею драться: в первой же стычке аккуратно (чтобы не ушибся) свалил противника на снег и отпустил. А как же иначе — я ведь победил! Противник вскочил и треснул меня по голове половинкой кирпича. Спасла меховая шапка, но прояснение сознания все же произошло, я догнал обидчика и неумело, но старательно отлупил.
Мать никогда не ругала за синяки и раны, она ничего не сказала даже тогда, когда мне зашивали пробитую острой палкой щеку. Я в ответ старался где-нибудь заранее привести себя в порядок, смыть кровь и замазать ссадины, чтобы не пугать ее своим видом. Нам случалось порой выяснять отношения — я был совсем не подарок. К счастью, у нас с матерью схожий темперамент: вспышки гнева проходили быстро и без последствий. Однажды мама перечислила мне ситуации, в которых требовалось сразу «бить прямо в нос» — так она выразилась. Когда я в точности выполнил ее инструкции, мать вызвали в школу. Директору она очень вежливо, но твердо повторила то же самое, что говорила мне. Разбирательство на этом увяло. Я был счастлив и очень ею гордился.
Работая на студии, мать начала курить. Я пытался бороться с этим, добывая отсутствовавшие в свободной продаже хорошие сигареты и выдавая их маме в ограниченном количестве. Результат оказался обратным ожидаемому: мать решила, что у меня где-то всегда есть заначка, и стала твердо на нее рассчитывать. Сражаясь с маминым курением, сам я так и не закурил.
