Рязанов оставил прежней семье квартиру и зимнюю дачу в писательском поселке на Пахре, забрал кое-какие книги — в основном поэзию и перебрался к матери. «Я женился на богатой женщине с квартирой и машиной», — смеялся он. Причем, насколько я понимаю, машину маме он помог купить, мы бы не смогли.
Особенность Рязанова состояла в том, что он стремился все проблемы решить здесь и сейчас, не откладывая. Составлял длиннейшие списки дел и ужасно злился, не успевая выполнить все запланированное за один день. С такой же энергией он принялся «вить гнездо». Рязанов хотел, чтобы у них был свой дом — новый, с нуля. Чтобы в этом доме было хорошо и им с матерью, и их многочисленным друзьям. В новой квартире в Большом Тишинском переулке они с Эльдаром сделали большую комнату, сломав перегородку. Приглашенный паркетчик оглядел получившееся помещение и спросил: «Это что у вас будет? — он поискал правильное слово и нашел его: — Фойе?» С тех пор эта комната так и называлась.
В их квартире не было роскоши и антиквариата, она была отражением своих хозяев. Теплые тона, светлое дерево, непременная обширная тахта, на которой Рязанов любил поваляться с книгой, атмосфера тепла, уюта, хорошего вкуса и юмора. Мать умела минимальными средствами эстетизировать пространство вокруг себя, даже миски и кастрюльки в холодильнике выглядели нарядно. Друзья Рязанова — Василий и Инна Катанян, Зиновий и Татьяна Гердт, Григорий и Любовь Горины, Александр и Наталья Ширвиндт, Татьяна и Сергей Никитины и еще многие другие — давно уже стали и ее друзьями. Дом у матери и Эльдара был гостеприимный и хлебосольный, мама готовила вкусно и красиво.
Проблема питания голодного режиссера была постоянной. Рязанова нужно было кормить часто, но так, чтобы он не толстел, а в идеале — сбросил вес. «Нина, — ликовал он, — смотри, я похудел до серого пиджака!» В шкафу у него висели пиджаки под разный объем. Рязанов был очень подвижен, тратил массу энергии — и разумеется, хотел есть. На съемках в Италии у него случился конфликт с продюсерами из-за базирования группы, и Рязанов заявил, что объявляет забастовку. Его дочь Ольга сказала на это: «Лучше бы ты объявил голодовку».
