Мои визиты вызывали раздражение у директрисы интерната. У внука заработало пищеварение, а персонал отказывался мыть ребенка чаще, чем положено. «Больше не приходите», — заявила она однажды.
Конечно же, пришла, незаметно проскочила мимо ее кабинета. И не найдя Петю в палате, заметалась по коридору. Тут она меня и обнаружила.
— Я же запретила вам сюда приходить!
— Да пошла ты!
Петя услышал мой голос и что-то протрубил. Я поняла, в какой он комнате, бросилась туда. Директриса бежала за мной:
— Я сейчас вызову милицию!
— Вызывай!
— Отдайте ребенка!
— Не отдам!
Стояла с Петей на руках как родина-мать. Увидела в окно подъехавшую милицейскую машину, из нее вышли люди с автоматами. Директриса что-то им объясняла, активно жестикулируя, показывала на окно. Автоматчики развернулись, сели в машину и уехали. Вменяемыми оказались ребятами.
Оформила опекунство и забрала Петю к себе. Вроде как могла этого не делать, я ж ему не мать, но тогда не сумела бы жить, зная, что Мишина кровиночка проводит дни в мучениях. Оставлять ребенка одного было невозможно, вырывалась из дома, только если с Петей соглашалась посидеть какая-нибудь моя подружка. Натаскалась его так, что болела каждая клеточка, делала ему массажи — пальцы отваливались. Неуемная была, верила, что внуку можно помочь. Моя подруга — замечательная женщина, красавица Лина Мкртчян отыскала благотворителей: у Пети появились шикарная коляска, кожаное кресло. Кто-то из знакомых Лины выписал в свой офис китайского специалиста по акупунктуре, решил оздоровить персонал. Так она устроила к иглотерапевту Петю, за нами даже присылали машину. А позже я сама села за руль: окончила автошколу, получила права. Денег хватило на скромные «жигули», но и они стали для меня огромным подспорьем.
Мы долго стояли в очереди на получение муниципального жилья. Я написала письмо на имя тогдашнего мэра Москвы, рассказала, что у меня на руках ребенок с ДЦП, описала Жорины заслуги, просила ускорить решение вопроса. Ефремов был уже смертельно болен, лежал в подмосковном санатории с кислородным баллоном. Но его помощницы отвезли туда мое письмо, и Олег Николаевич его подписал, за что ему бесконечно благодарна. Это сыграло большую роль в том, что Лужков очень скоро откликнулся на мое прошение. Мы переехали в прекрасную квартиру на «Октябрьском Поле», где и живем по сей день.
Пете я посвятила больше двадцати лет жизни. Он просыпается и сразу же начинает улыбаться, а я говорю ему: «Спасибо тебе, Петя, что ты у нас такой хороший». Кормлю обедом, он обязательно укажет на суп.
— Вкусно?
— Угу.
Другие члены моей семьи никогда так не скажут, воспримут как должное. А он нет.
Внук, конечно, связал меня по рукам и ногам, но не жалуюсь. Свою судьбу с другим мужчиной я бы не устроила. Равного Жоре все равно бы не нашлось.
