— Ой, какое чудо! Как тебе это удалось?
— Да просто скучно стало все белой краской мазать, вот я и добавил цвета.
Абстрактные полотна сына с удовольствием брали на вернисаж.
«Мать, срочно придумай название картинам, у меня не получается», — просил Миша.
И я помогала: ту, где радуга не дугой, а кольцом, назвала «Знамение», ту, где три горных вершины, — «Троица», а с жемчужиной, мерцающей из темноты, — «Рождение Вселенной». Вернисаж поддерживал Мишу морально, он знакомился там с интересными людьми, вел беседы об искусстве. Да и нередко приходил с деньгами, его картины покупали.
Сын любил богемную жизнь. Отрывался от нее, когда рисовал, у него даже лицо менялось, становилось сосредоточенным, серьезным. Есть люди, которые пьют, но знают свою норму. Для Миши такой нормы не существовало. Я пыталась его лечить, положила в клинику, где ему вшили «торпеду». Но это не помогло. Иногда он говорил с горечью:
— Что ты со мной так возишься?
— А как иначе, ты родной человек!
Он все чаще стал выходить из себя, ломки его одолевали. Бывало, накричит, а потом чуть ли не на коленях ползает, просит прощения. Я прощала, понимая, как ему нелегко. Творческой работы не было, я устроила Мишу в фирму, торговавшую немецкой техникой. Но там нужно было очень активно трудиться, а он не захотел, быстро оттуда уволился.
Именно тогда в жизни сына появилась женщина — изящная куколка. Мы были от этого знакомства не в восторге, но сын влюбился. В это время, как я поняла, появились и наркотики. Без них он уже не мог обходиться. Миша стал слишком самостоятельным, редко появлялся дома. Когда приходил, замечала, что он под кайфом. Но пилить почти тридцатилетнего мужчину было бесполезно. Я советовалась с Володей:
— Что делать?
— Мать, я могу только приковать его наручниками к батарее. Другого выхода нет.
— Это тоже не выход.
Было жалко сына, не хотелось проявлять насилие. Надеялась, что он сам возьмется за ум.
Накануне трагического дня Миша заходил домой. Помню, стоял у окна, грустный, а тут снежок пошел, первый, ноябрьский... На следующий день моей Наташе дозвонилась его подруга и сообщила: Миши больше нет. Он умер в ее доме, там гуляла веселая компания, Миша уснул прямо за столом. Прошло много времени, прежде чем его даме показалось, что спит он слишком долго. Подошла, попыталась разбудить, Миша повалился на пол. Вызвали «скорую», врачи констатировали остановку сердца.
В тот страшный день мне позвонил Зарик Хухим:
— Слушай, я нашел для Мишки хорошего врача.
— Зарик, он сегодня умер...
На похоронах кричала: «Я хочу тебя обнять!» А потом сорок дней не выходила из его комнаты, рыдала, разбирая вещи, что-то постоянно отмывала, драила. Сорок дней читала сорокоуст. Однажды на словах «И расточатся врази его» взмахнула руками, открыла глаза — на полу передо мной лежал бутон розы. Это Миша положил его к ногам, подал знак: пора возвращаться к жизни. И наступило не то что спокойствие, пришло ощущение реальности.
