Там посмотрели и сказали:
— Ничего особенного не видим.
— Да и мы так считаем, — обрадовалась невестка. — Но свекровь говорит, что ребенок болен.
— А она что, профессор?
Но я настояла на полном обследовании, в итоге мои опасения подтвердились. Поставили диагноз ДЦП. Невестка рожала девятого мая в роддоме на окраине Москвы. Врачи ее приняли, положили в родзал и пошли отмечать праздник. Когда вернулись, ребенок в животе уже не подавал признаков жизни. Тогда они засуетились и, недолго думая, выдавили его наружу. Я потом ходила в тот роддом, выяснила, что роды принимала девочка-двоечница, которая до этого провалилась в медучилище.
К кому мы только не обращались, чтобы вылечить малыша! Когда врачи развели руками, пошла к знахаркам. Услышала, что в Москве консультирует больных светило китайской медицины, прорвалась на прием. Тот едва посмотрел на Петю, отвернулся и вышел из комнаты. Я заплакала: поняла, что помочь внуку нельзя.
Мишу ситуация сильно подкосила. Его брак не выдержал такого испытания. Да и ребенка он стыдился. Пойдет с ним гулять, дети спрашивают:
— А почему это ваш мальчик сидит в коляске, он же уже большой?
— Потому что он принц.
Как-то я назвала Петю инвалидом, так Миша так на меня понес, что я выскочила из дома, бродила по улицам, чтобы прийти в себя.
После армии Миша пробовал поступать в ГИТИС, но на прослушивании он — всегда активный, бурный — стушевался, не произвел впечатления на приемную комиссию. Можно было подготовиться и попробовать поступить на будущий год, но сын не захотел. Вдруг снова не примут? Такого удара по самолюбию он не смог бы пережить. В тот момент Гена Ялович взял его в труппу своего театра «Альбом», Мишка сразу получил роли в спектаклях. Гена — человек очень тонкий — разглядел в нем талант, считал Мишу хорошим артистом. Ялович занимался психологическим театром, как сам он утверждал, жизнью человеческого духа, его ценил Ефремов. Он слыл вольнодумцем, в свое время его студию «Мечтатель» при ЦДРИ прикрыли по цензурным соображениям, чиновники от культуры разглядели крамолу в спектаклях «Записки из подполья» и «Утиная охота». Театр «Альбом» вскоре тоже разгромили. Кому-то понадобилось помещение, которое он занимал, однажды туда явились рейдеры и устроили погром. Я в тот момент находилась на работе, пыталась их остановить, взывала к совести, но здоровые детины схватили меня под руки и выволокли на улицу.
Миша без работы не остался. У Яловича в труппе играла Нина Семенова, она и порекомендовала его своему сыну Илье Шиловскому, создававшему театр «Китч». Миша был задействован во многих спектаклях. Но вскоре и этот театр прекратил существование, а Илья уехал в Америку.
Я уже говорила, что рядом с Жорой невозможно было не заниматься творчеством. Однажды, уходя из дома, он попросил Мишу: «Загрунтуй холст, чтобы я смог сразу же начать писать картину, когда вернусь». Мольбертом ему всегда служило старое кресло. Так вот, возвращается муж домой и видит: на кресле стоит готовая картина, Миша написал. Жора пришел в восторг:
