Со временем собака полюбила Свету. Однажды я зашла на кухню — дочка уже ползать начала — и остолбенела: девочка ела кашу из Джункиной миски! А та на нее умильно смотрела и виляла хвостом. Мол, кушай, деточка! Джуна прожила в нашей семье долгую счастливую жизнь...
С дочкой помогала Сашина мама, приезжала посидеть. Когда Света немножко подросла, мы с Сашей стали брать ее в театр. Как-то раз в мою гримерку вошел главный режиссер, Сергей Иванович Яшин, и расплылся в улыбке: ой, какая девочка! Сю-сю-сю! Света очень строго сказала: «Вы папу и маму не учите. Они без вас все знают». Яшин чуть не упал. Вот это крошка! А Света, конечно, слышала дома наши разговоры о Сергее Ивановиче и, видимо, что-то запомнила.
Прорицатель был прав: у нас родился ребенок с неуемной фантазией. Одно время Света всем рассказывала, что мама и папа у нее очень бедные и трудятся... на рынке. Причем так убедительно! Мы не понимали, откуда это взялось, а потом по одной из реплик догадались: это же из мексиканского сериала «Просто Мария»! Тогда его смотрела вся страна.
Света не особенно капризничала. У нее просто не было в этом необходимости. Я, как и было велено, исполняла все ее прихоти. И «пюпитром» для нот служила, когда Светочка училась музыке, и мерзла на морозе, когда она к кинологам ходила, и перечитала все мыслимые книги о собаках. Чем только не занималась наша дочка! При этом я видела, что у нее фантастические способности к языкам, но Света не хотела их учить: «Потом, если понадобится».
В актрисы она никогда не стремилась, хотя данные были. В школе Света замечательно показывала своих учителей. Я спрашивала:
— Куда ты думаешь поступать? Если мы с папой и можем тебе помочь, то только с театральным вузом.
— Нет, мам, в артистки не хочу, мне больше нравится писать. Хочу пойти на журналистику.
Окончила московский Институт журналистики и литературного творчества, но по профессии не работала. Вышла замуж и уехала во Францию. Папа этого уже не увидел...
Когда нашей дочери было девятнадцать, у Саши обнаружили рак поджелудочной железы на последней стадии. Он не верил, что уйдет, не хотел верить и боролся за жизнь. А я знала, что надежды нет, мой муж обречен. Врач потихоньку сказал: «Леченый, не леченый — больше года не проживет». Саша не дотянул до этого срока один месяц...
Он всегда был верующим, но не истово. Когда заболел, то и причащался, и исповедовался, и службы отстаивал. Один раз намекнул, что я мало молюсь. За больного у Бога должны родные просить, а я этого не делала. Но, по-моему, формальная молитва ничего не дает. Дело не в том, чтобы класть поклоны перед иконами, а в бешеном желании. Я знала, что Саша стопроцентно обречен, и не могла себя обманывать и тратить на это время и силы. Было много других, земных забот. Интересно, что до этого очень долго не снималась, а тогда получила роли сразу в трех картинах, будто Бог хотел нам помочь. Заработала столько денег, что хватило на все процедуры и лекарства. Правда, и общественные организации помогали.
