Постепенно Саша избавился от этой привычки. Он вообще был мудрейшим человеком. Например, создавал видимость подчинения. Обычно так поступают женщины — делают вид, что главный в семье мужчина. У нас было ровно наоборот. Все считали, что я руковожу, а на самом деле Саша почти всегда добивался своего, действуя не в лоб, а хитростью.
Он меня очень ревновал, и не только в молодости, но и во взрослой нашей жизни. Раньше в театре не существовало такого строгого возрастного ценза, как сейчас. Я всегда выглядела моложе своих лет и достаточно долго играла героинь, а моими партнерами были молодые и красивые артисты. Бывало, они в меня влюблялись. И я в них — совершенно платонически. Ничего не допускала, а Сашка все равно сходил с ума. Но действовал хитро: становился лучшим другом «соперника» и развитие романа делалось невозможным. Мужики смеялись: «Ну Скворец, ну мерзавец! Разве его обидишь?» С одним молодым красавцем мой хитроумный муж так и не смог подружиться. В то время мы были на гастролях на Азовском море. Однажды поехали втроем на пляж. Саша предложил покататься на лодке. Мы отошли довольно далеко от берега, когда он вдруг забрал одно весло и со словами: «Ну а теперь сами» прыгнул в воду и уплыл. Мой поклонник ужасно испугался и проявил себя далеко не лучшим образом. Кое-как причалили, но на этом вся любовь закончилась...
Чем дальше, тем больше убеждаюсь: в жизни нет ничего случайного. Подарили нам с Сашей на свадьбу скворечник, символизировавший наше семейное гнездо, — и спустя какое-то время жилищная проблема решилась сама собой!
Мы с Сашей были коренными москвичами и жили в малогабаритной квартире с его мамой, но нам даже в голову не приходило претендовать на какие-то квадратные метры, встать на очередь. Даже после рождения дочери Шурочки. Я три месяца с ней сидела, а потом решила вернуться в театр. Договорилась с нашим главным режиссером, Голубовским, что в репетициях участвовать не буду, только в спектаклях. Саша был не против, я обещала оставлять молочко в бутылочке, чтобы кормить Шурочку. Но мама у него была достаточно строгая, ей это могло не понравиться, и мы решили скрыть, что я вышла на работу, сказать позже.
Однажды, когда меня не было дома, позвонили из театра: «Передайте, пожалуйста, Оле, что на собрание приходить не нужно». Свекровь взяла трубку и, услышав это, сразу все поняла. Когда я вернулась, она обрушила на меня столько ненависти и злобы, что я просто потеряла дар речи. Вкратце содержание ее монолога сводилось к следующему: «Родила ребенка — сама и воспитывай! С внучкой сидеть не буду. И нянек никаких не допущу!» Когда пришел Саша, я все рассказала. Посовещавшись, мы решили, что надо съезжать.
