Если бы Ефремов поманил, пошла бы за ним словно завороженная. Я наравне со многими другими женщинами попала под обаяние Олега Николаевича. У него была невероятная мужская харизма...
— Вы работали с актерами-легендами: Олегом Ефремовым, Иннокентием Смоктуновским, Юрием Богатыревым... Похожи они были на нынешних звезд?
— Нет, раньше звезды были другими, высокомерия и закидонов себе не позволяли. Я всегда ужасно волновалась и даже боялась перед первой встречей, а потом, когда знакомилась, понимала, что мои страхи совершенно необоснованны. Кому-то Ефремов, Смоктуновский, Богатырев, возможно, казались капризными, но я не видела ничего такого, о чем не хотелось бы вспоминать. Рассказы об их тяжелых характерах — выдумки.
Мне действительно везло на режиссеров и партнеров. И конечно, посчастливилось попасть в «Современник» — сразу после окончания ГИТИСа и без московской прописки. Поступать я приехала из Харькова и за четыре года обучения не успела выйти замуж за местного жителя, хотя бы фиктивно, как советовали знающие люди. А «немосквичей» при отборе в театры даже не смотрели. И на показе в «Современник» я была самой спокойной из наших ребят. Чего волноваться, когда все упирается в пресловутый штамп в паспорте? Моих однокурсников просто трясло от волнения и страха. Перед нами за длинным столом в небольшой аудитории сидели Галина Волчек, Валентин Гафт, Лия Ахеджакова, Игорь Кваша, Лилия Толмачева... Возможно, именно потому, что ни на что не рассчитывала, я сыграла неплохо. Худрук Галина Борисовна Волчек даже не спросила о прописке, ее это не интересовало!
Я не верила своему счастью. Когда уже работала в театре, довольно долго казалось, что это сон. Поначалу ничего не играла, только кричала за сценой в одном из эпизодов спектакля «Дни Турбиных», изображая девушку, изнасилованную белогвардейцами. Месяцев шесть ролей не давали, но я считала, что это нормально. Надо осмотреться, поставить «крышу» на место, а потом уже мечтать о серьезных работах. И однажды получила роль, и какую! Гитель в легендарном спектакле «Двое на качелях».
«Современник» в те годы был не просто театром — домом, семьей. Мы вместе отмечали праздники, устраивали капустники. Актер мог подготовить роль из текущего репертуара, показать ее худсовету и в случае положительного решения «ввестись» в спектакль. Ему были готовы помочь старшие коллеги. В театре часто бывали экстренные вводы, и они будоражили не только тех, кто постоянно играл, но и молодых. Я ходила на все спектакли, смотрела репертуар еще и еще. Это могло пригодиться.
— А как вас приняли корифеи?
— Возможно, я кого-то разочарую, все наслышаны о страшных театральных интригах, но со старшим поколением не было проблем. Взять хотя бы Валентина Иосифовича Гафта. В «Пигмалионе» мы с ним играли, по-моему, лет восемнадцать: я — Элизу Дулиттл, он — профессора Хиггинса. И все в «Современнике» ждали, когда же наконец Гафт наедет на Яковлеву. По-моему, не было ни одного партнера по спектаклю, с которым у него не возникло бы конфликта. Такие срывы случались постоянно, причину никто не мог понять. Что-то не понравилось в партнере — и все, надулся. Валентин Иосифович не позволял себе ругаться, кричать, но если ты чувствовал, что бог «Современника» недоволен, находиться рядом и что-то делать было тяжело. Я этого избежала. У нас с Гафтом была самая нежная любовь. До сих пор общаемся, созваниваемся, как и с Ниной Михайловной Дорошиной. Она была моей партнершей в «Мурлин Мурло», и каждый раз за гримом, с шести до семи часов вечера, мы ухитрялись столько всего обсудить! Нина Михайловна всегда поздравляет меня с днем рождения и дарит постельное белье. Это ее традиционный подарок.
