— Почему вы, обладая таким репертуаром, продолжаете исполнять совковые песни в ансамбле «Пламя»?
— «Пламя» — место моей работы, а этот концерт — художественная самодеятельность, — пошутил я.
Корреспондент одной газеты описал все это в своей заметке, которая вскоре легла на стол Березину. Тот был возмущен, что я не стал спорить с журналистом, тем самым согласившись, что «Пламя» — совковый ансамбль. Состоялся неприятный разговор, после которого я написал заявление об уходе. Авторские приносили мне пятьсот — восемьсот рублей в месяц, так что было на что кормить семью. Но я за многие годы привык работать по три концерта в день и теперь чувствовал себя никому не нужным. Так и до депрессии недалеко. Попросился в коллектив Владимира Винокура, но тот не взял. Передали его слова: «Малежик будет тянуть одеяло на себя. Кому это надо?»
И тут пришло приглашение спеть на концерте во Дворце спорта в Уфе. Причем организаторы поставили мой номер не на престижное место в конце первого или второго отделения, а где-то посередине. Когда вышел на сцену, грянула такая овация, что я не мог начать петь в течение трех минут. Сказать, что был счастлив, — ничего не сказать, просто ошалел. Росконцертовские деятели тут же изменили ко мне отношение, переселили в люкс, прикрепили автомобиль и доверили закрывать концерт. Утвердилось мнение: Малежик способен собрать стадион.
Зарабатывал я очень прилично, хоть за это и пришлось побороться. Но в итоге высокую концертную ставку мне все же пробили. И этого не вынесли мои бывшие коллеги из «Пламени». Когда меня пригласили на гастроли в Западную Германию, кое-кто успел провести работу с руководством Росконцерта, секретарь парткома сказал:
— Малежика выпускать в капстрану нельзя, сбежит! Он однажды уже предал свой коллектив: уволился и четырнадцать человек из-за него чуть не остались без работы.
— Раз в «Пламени» так высоко меня ценили, почему же гнобили? — парировал я. — Два раза выступал в Афганистане, выполнял и свой интернациональный долг. Не мог же я за столь короткое время превратиться в подонка. И вообще, характеристика дается за то, что человек уже сделал, а вы пытаетесь судить меня за деяния, которые еще не совершил. Не выпустите за границу, уйду из Росконцерта.
Выпустили. Не держу зла на бывших коллег, наверное, у каждого из нас была своя правда. Только эта мудрость пришла ко мне с годами.
Когда времена изменились, предложил артистам, собиравшим стадионы и дворцы спорта, создать профсоюз, чтобы официально получать большие гонорары, наняв сильных адвокатов, вместе защищаться от тех, кто «кидает» музыкантов на гастролях.
Одним из тех, к кому я обратился, был Саша Серов. Познакомились с ним на концерте в Краснодаре, он пришел ко мне за кулисы, после чего мы подружились. Саша блестящий пианист, замечательный саксофонист, в голосе Серова есть мужицкая харизма, которой невозможно противостоять. Снимаю шляпу перед его талантом. Но тогда Серов сказал: «Я устал, разговаривать об этом неохота». Барыкин ответил «Меня это не интересует», а Володя Кузьмин заявил: «Старичок, я вообще не догоняю, чего ты от меня хочешь».
Ну что ж, мне и одному неплохо. С тех пор продолжаю выступать, ездить на гастроли, писать песни. Жизнь продолжается. Хотя у меня уже две внучки, дедушкой себя совсем не ощущаю. А дальше как получится. Но одно точно знаю — не пропаду.
Редакция благодарит за помощь в организации съемки салон NATUZZI.