Я была в шоке, когда впервые его увидела. Он выглядел так, словно собрался не на работу, а в ночной клуб. Шикарный костюм, галстук кричащей расцветки, роскошные ботинки. Длинные черные волосы тщательно уложены и щедро смазаны гелем. «Привет, девчонки! — радостно воскликнул Шабтай. — Теперь все будет прекрасно! Я решу ваши проблемы!»
Никак не могла взять в толк, почему хозяева сделали ставку на этого фанфарона. Не знала, что в свое время Калманович руководил легендарным «Жальгирисом», вложил в него более шести миллионов долларов, и клуб выиграл Евролигу. За это в 1999 году президент Литвы наградил Шабтая орденом Великого князя Литовского Гедиминаса и дал баронский титул — отсюда и взялась приставка «фон» в его фамилии. Я же по незнанию считала Калмановича дилетантом, самодовольным пижоном, не имеющим понятия о баскетболе.
Он жил в Москве, но регулярно прилетал в Екатеринбург.
Когда играли в столице, часто приходил на матч с четырехлетней дочерью Даниэлой. Она жила с отцом. Шабтай к тому времени уже расстался с ее мамой — актрисой и продюсером Анастасией фон Калманович и, по моим наблюдениям, не пропускал ни одной юбки, флиртовал со стюардессами, продавщицами, официантками. Ну и, конечно, со своими подопечными — баскетболистками. Некоторые девочки с удовольствием кокетничали с шефом. Меня постоянные заигрывания и двусмысленные намеки раздражали.
Как-то нагнулась завязать шнурки на кроссовках. Когда выпрямилась, увидела рядом Калмановича и услышала: «Не делай так, когда я сзади.
Ты меня провоцируешь». С трудом сдержалась! Не люблю наглых и самодовольных самцов. Шабтай в моих глазах был именно таким. Я не понимала, что маска ловеласа для него лишь удобное прикрытие. Калманович просчитывал все, что говорил и делал, на десять ходов вперед. Он был прекрасным стратегом и замечательным психологом.
Прежнее руководство команду не баловало, в баскетбольном мире это не принято, а Шабтай обращался с нами как со звездами мировой величины, селил в самых дорогих гостиницах, кормил в шикарных ресторанах. После каждой игры преподносил цветы. Я не понимала, зачем все это. А Калманович хотел показать, что мы — выдающиеся спортсменки, старался поднять нашу самооценку и боевой дух.
Однажды устроил собрание. Спрашивал каждую девушку, какие у нее проблемы: «Что мне нужно сделать, чтобы ты могла думать только о баскетболе?
Помочь тебе вылечить зубы? Починить машину? Я помогу. Только скажи». Его интересовало буквально все — и наша личная жизнь, и бытовые проблемы.
Я не хотела открывать душу и сразу сказала:
—Мне ничего не нужно.
—Совсем ничего? — не поверил он.
—Совсем. Заработная плата устраивает, и я без каких-либо дополнительных бонусов готова приложить максимум усилий для того, чтобы наш клуб находился вверху турнирной таблицы.
Шабтай выглядел озадаченным, и девочки меня не поняли.
Они не находили ничего плохого в том, чтобы обратиться за помощью к Калмановичу. А я не любила чувствовать себя обязанной. Привыкла всего добиваться сама. Благодаря баскетболу рано стала самостоятельной — в пятнадцать лет. Для меня это не просто игра. Баскетбол — моя любовь, жизнь. У меня и папа в прошлом баскетболист. А мама — мастер спорта по легкой атлетике. Я родилась в спортивной семье. Играть начала в Новосибирске, в семь лет. Потом были волгоградское «Динамо», екатеринбургский «Уралмаш». В Екатеринбурге я провела пять лет. За это время окончила Уральский педагогический университет и получила диплом тренера по баскетболу и преподавателя общей физической подготовки. На последнем курсе начала играть за словацкие «Мияву» и «Дельту», потом за польскую команду «Гдыня».
