Отшатнулась, а Степа настаивает: «Нет, ты возьми, разгляди повнимательнее».
Оказывается, этот ненормальный засунул в сырую печенку кольцо из белого золота с бриллиантами — такого подарка я еще ни от кого не получала.
Вся злость моментально улетучилась, разрыдалась от счастья, но по сей день не понимаю, зачем было предварительно доводить меня до белого каления. Меньщиков ничего и никогда не мог сделать по-человечески, праздники почти всегда оборачивались скандалами.
За полтора года мы со Степаном страшно устали друг от друга. Все больше раздражало, что он не ставит перед собой никаких целей, не хочет расти.
Ему было комфортно в образе клоуна. А для меня примером настоящего мужчины всегда оставался отец. Я хотела, чтобы рядом был именно такой человек, глава семьи, который обожает жену и детей, зарабатывает деньги, к чему-то стремится. Степа до идеала явно не дотягивал.
Мы все больше отдалялись друг от друга. Когда быть вместе стало совсем невыносимо, приняли решение разойтись. Слава богу, не поубивали друг друга. Рана в моей душе не затягивалась долго. Пыталась вышибать клин клином: отвечала на ухаживания других ребят, ездила на свидания, флиртовала, с кем-то даже целовалась. Но... продолжала любить Степу.
А потом, сама того не ожидая, оказалась в объятиях его друга Мая Абрикосова.
Май — Роман Тертишный — приехал из Воронежа. Почти двухметровый белокурый красавец с голубыми глазами был всеобщим любимцем. Талантливый актер, режиссер, поэт, музыкант. Умница и циник, презирающий условности и общественное мнение. К этому времени Май расстался с Солнцем (Ольгой Николаевой из Пензы). Их, как и нас со Степой, связывал длительный и весьма бурный роман. И конечно, он не мог закончиться безболезненно ни для кого.
Страсть между нами вспыхнула внезапно. Это была именно страсть. Просто умопомрачение какое-то. Сидели однажды вечером вместе, болтали о какой-то ерунде, встретились глазами... и все. Первую ночь спали на кровати «солдатиками»: он на одном конце, я — на другом. Никак не могли понять: как же все это произошло и почему мы вообще лежим в одной постели?
А дальше — словно два вулкана взорвались.
Мы не расставались ни на минуту, но ссорились как безумные. Моменты страстной близости сменялись бурными выяснениями отношений. Мне казалось, что Май не принимает меня всерьез. Его настроение менялось как погода весной. То мы ругались вдрызг, то ехали знакомиться к его маме в деревню под Воронеж.
Там было так хорошо! Замечательный дом, красивый сад, огород, скотина: куры, гуси, козы, корова. Рядом лес. Мы ходили за грибами, ездили на бахчу за арбузами. Так сдружилась с его мамой, что после какой-то очередной душераздирающей ссоры отправилась к ней зализывать раны. Маю сказала: «Все, надоело, ухожу от тебя и из проекта!» — и исчезла.
Когда через день не вернулась, он в ужасе позвонил домой. Я сидела у телефона, ждала звонка от родителей из Тюмени, схватила трубку и услышала:
— Мама, что делать? Алена сбежала и не сказала куда, я не нахожу себе места.
— Так тебе и надо! — обрадовалась я.
Он требовал немедленного возвращения, а я провела четыре прекрасных дня с его мамой, жаловалась ей, рассказывала, какой он плохой, как меня обижает. Она, естественно, меня жалела. Так не хватало искреннего человеческого участия, нормальной жизни, нехитрых забот и радостей. Но... надо было возвращаться в привычный мир сумасшедших страстей и надуманных драм.
В тот момент у нас был период бесконечных гастролей, мы постоянно переезжали с места на место, жили в самолетах и поездах. Аншлаги, поклонники... У кого угодно крыша съедет. Я дико уставала от всего этого рок-н-ролла, а Май купался в обожании. Ему требовалось все больше и больше общения, любви, восторженных взглядов. Он изображал из себя рок-звезду — раздавал автографы, фотографировался со зрителями...
В каждом городе, где мы все пели в меру своих сил и возможностей, Май успевал познакомиться с местными, которые ждали после концертов у служебного входа.
— У нас заказан столик в клубе, поедем, повеселимся, расслабимся.
— Спасибо, очень устала, — отвечала я.
