На рождение Богдана муж подарил мне потрясающий изумруд. Правда, девять месяцев, что носила ребенка, мы с Лешей называли будущего сына Феликсом. За две недели до родов сидели со свекром, болтали, и вдруг я сказала:
— Алексей Петрович, мне кажется — никакой он не Феликс, а Богдан. Вслушайтесь — Богом дан. Так жду этого ребенка, мы с Лешей столько пережили...
— А давай Богданом и назовем! — загорелся свекор.
Cын оказался копией Леши. Родные потом смеялись: «Куда ты выходила? Почему у ребенка нет ничего твоего?»
С самых первых дней Богдан был спокойным и серьезным. Мало эмоций, твердый характер, упертый — вылитый отец.
Мой муж — настоящий мужчина, ответственный, смелый, активный. Думаю, сын вырастет таким же. Ему уже два года, и он ничего не боится, везде лезет. Иногда сердце кровью обливается, когда вижу, как он прыгает с высокой лесенки у нас во дворе. Но свекровь успокаивает: Леша был таким же, стоило ей отвернуться, мог влезть на козырек подъезда или на дерево. Подозреваю, что нас ждет беспокойная жизнь. Но мне это нравится, хотя сама в детстве была трусихой. И сейчас пугаюсь до обморока, если Богдан падает, но не бросаюсь к нему с заполошными воплями, жду, когда сам поднимется, он же — мужчина.
Жизнь сегодня сложная — подростки пьют, курят, не говоря о наркотиках. Главная причина всего этого, по-моему, безделье и безнадзорность. Поэтому уже сейчас приучаю Богдана к дисциплине — он ест, спит и гуляет по четкому графику.
Два раза в неделю у сына занятия с педагогом, он учится читать-писать, ходит в детский клуб, где ребята лепят, рисуют, занимаются танцами, гимнастикой.
Мне не нравится, когда родители покупают сыновьям все, что те попросят. Мужчина должен всего добиваться самостоятельно, как мой муж. У Богдана не будет дорогих телефонов и персональных водителей, никакой роскоши, только самое необходимое. На остальное пусть заработает сам. Матери, которые балуют мальчиков, растят чудовищ. Те в перспективе будут потребительски относиться к женщинам, вместо того чтобы обеспечивать семью и брать на себя ответственность за нее. Насмотрелась на таких, пока не встретила Алексея. Если бы не он, кто знает, как сложилась бы моя жизнь?
В восемнадцать лет, еще в Тюмени, я впервые влюбилась. Антон был старше на три года. Познакомились в спортивном клубе, несколько месяцев встречались, гуляли, сидели в кафе, потом сблизились настолько, что я представила его родителям. Папа мой работал врачом-ортопедом, а мама преподавала экономику в Тюменском университете. У меня есть еще младший брат Станислав, у нас разница в шесть лет. Он учится на политолога в Москве в Университете дружбы народов. История любви моих родителей уникальна: в седьмом классе они оказались за одной школьной партой и с тех пор не расстаются. Я бы тоже так хотела, но первое серьезное чувство принесло только боль и разочарование...
Антон оказался избалованным и своенравным. Начинал учиться в институте — бросал, затевал какой-то бизнес — и тут же терял интерес.
В отличие от него я с четырнадцати лет подрабатывала внештатным корреспондентом газеты «Тюменские ведомости», мне доверяли все интервью со столичными знаменитостями. А со второго курса университета (я училась на отделении журналистики филологического факультета) работала на телевидении в программе криминальных новостей. Оглядываясь назад, прихожу в ужас от собственного бесстрашия. Я была единственной девушкой в редакции, выезжала с милицейскими группами на происшествия, пожары, аварии, убийства, в общем «на трупы». Расспрашивала свидетелей, виновников, прокуроров и убийц, готовила сюжеты и еще была ведущей программы «Мгновения».
Родители, конечно, были не в восторге, но запретить ничего не могли. Мне нравилось быть независимой и самостоятельной, нравилось зарабатывать самой.
