«Неужели ничего не знает? — думала я. — Но это невозможно! Я бы не смогла улыбаться любовнице мужа. Наверное, у нее другой темперамент...»
Конечно, все было значительно проще: Нина, безумно любившая мужа, закрывала глаза на его измены, лишь бы он оставался с ней. А Глазунова вполне устраивал такой «свободный» брак.
Он почти сразу дал понять, что не оставит жену, хотя я об этом даже не заикалась. Лишь однажды обмолвилась, что всегда мечтала выйти замуж по большой любви. Илья посмотрел на меня как на законченную идиотку: «Брак приземляет творческие стремления человека. А наши с тобой жизни принадлежат искусству. И наши отношения выше этой отжившей условности».
При этом он откровенно пользовался добротой и самопожертвованием Нины. Она ведь была очень одаренной художницей, но забросила собственную карьеру ради любимого Илюши. Стала не просто его женой, но и нянькой, домработницей, секретарем. Разве можно было променять такое сокровище на какую-то музу, которых у Глазунова — и до, и после меня — было немало.
Возможно, он и мне не был верен. Девчонки из ВГИКа несколько раз докладывали, что видели его с женщинами, но я отмахивалась: «Это ничего не значит. У Глазунова целая армия поклонниц. Он же знаменитый художник!»
Мне было лестно внимание известного человека. И мама гордилась, что ее дочку выбрал своей музой сам Глазунов. Сплетни ее не смущали.
«Пусть чешут языками. Это все от зависти, — говорила она. — Ты так повзрослела и похорошела! Теперь все хотят тебя снимать». У меня действительно появилась масса предложений. С Ильей я и правда расцвела. Раньше была дико закомплексованной, боялась раздеться на пляже, стеснялась своей худобы. Оказалось, у меня замечательная фигура! А еще — необыкновенное лицо, загадочные глаза и манящая улыбка! Так считал Глазунов, и я ему верила. А уверенность в своей привлекательности делает неотразимой любую женщину.
Мама на радостях даже предложила Илье перевезти к нам домой его картины, которые уже не помещались в «пещере». Устраивала чаепития с нужными людьми. Познакомила с режиссером Марком Донским, у которого была куча влиятельных знакомых, и другими видными кинематографистами.
Глазунов их всех «обаял». Он быстро обрастал связями. А главным его покровителем на долгие годы стал Михалков-старший. Сергей Владимирович помог Илье получить прописку, мастерскую. В новом пристанище Глазунова — уже более просторном, у Поклонной горы — можно было встретить немало знаменитостей.
Сидели как-то у Ильи с Наташей Кустинской, моей однокурсницей и подругой, и вдруг он говорит: «Сейчас придет Татьяна Самойлова, я ее пригласил». Мы обе аж подпрыгнули от восторга. Она была нашим кумиром.
В мастерскую Самойлова не вошла, а влетела — очень стройная, грациозная. С модной стрижкой, в коротком красном пальто. Мы с Наташкой смотрели на нее во все глаза. Но у Глазунова Татьяна пробыла недолго. Поболтала с хозяином, похвасталась, что будет сниматься в совместной советско-французской картине, довольно рассеянно посмотрела несколько работ и упорхнула.
— Боже, как хороша, — вздохнула я ей вслед.
— И на русскую совсем не похожа, — подхватила Кустинская.
Мне Илья тоже все время говорил про мой «несоветский» типаж.
Ему хотелось, чтобы я начала сниматься за границей. Однажды в Москву приехали два голливудских продюсера. Глазунов загорелся идеей познакомить меня с ними. Встречу устроили его друзья — дипломаты. Провели нас на закрытый прием.
— Интересное лицо! — сказали американцы. — И хотя похожий типаж у нас уже есть — Одри Хепберн, вы ее, конечно, видели в «Римских каникулах» и «Войне и мире», — мы могли бы, наверное, и вами заняться.
У вас есть портфолио?
Я замялась, не зная, что ответить.
— Фотографии, — подсказали они.
— Да, да! — закивала я.
— Привозите их нам поскорее. Через три дня улетаем.
Фотосессию помог провести дядя Петя Кузнецов. Он снял шикарные портреты — в профиль, анфас, крупным планом и в полный рост. Продюсеры увезли снимки с собой. А через месяц сообщили, что готовы подписать со мной контракт. Я была в шоке. Пошла в деканат, рассказала, какое получила предложение. Меня подняли на смех: — Вы в своем уме, Кадочникова?
