За долгую жизнь «Кабачка» создатели и артисты порядком устали от него. Все эти годы мы трудились без выходных, ведь приходилось совмещать работу в театре со съемками. Бывало, что артисты и уходили, например, Саша Белявский, игравший пана Ведущего. Сказал: «Если еще задержусь, то меня никто никогда нигде снимать не будет». И он был прав. Но замену Белявскому найти было трудно. И тут нам с Зелинским подсказали, что в Театре Ленинского комсомола появился второй Роберт Тейлор — молодой актер Михаил Державин. Мы пришли на него посмотреть и сразу поняли: это тот, кто нам нужен. В антракте мы познакомились с Державиным, и он согласился стать ведущим «Кабачка». А потом уже, после успеха на телевидении, Плучек пригласил его в Театр сатиры. Миша был необычайно хорош собой — тонкий, лукавый, умный, добрый, деликатный. Он, например, первым понял, что я беременна. Когда еще никто из знакомых не догадывался. А Миша подошел ко мне и ласково спросил: «Зоенька, а где наш маленький зайчик?»
Иногда мы пытались вводить в «Кабачок» новых персонажей, но зрители принимали далеко не всех. Вот, например, взяли Андрея Миронова на одну передачу, так разразился скандал, зрители завалили письмами: «Уберите, уберите его!» Это уже потом Андрей стал любимцем публики. А в «Кабачок» не вписался — у него была слишком яркая индивидуальность. Андрей не мог не солировать — такова была его природа. Помню, как Плучек в «Горе от ума», где Миронов играл Чацкого, бился с ним, стараясь снять этот «эстрадный налет». На генеральной репетиции, блестяще сыграв первую сцену с Софьей, Андрей, вставая с колена, вдруг машинально отряхнул брюки. Плучек тогда сказал мне, сидевшей в зале: «Зоя Николаевна, вы видели это?» Кстати, когда-то я спросила у Рубена Николаевича Симонова — главного режиссера Театра Вахтангова: «Почему вы не взяли Миронова, окончившего Щукинское училище, к себе в театр?» И услышала ответ: «Потому что он — эстрадник. Он им был и всегда будет оставаться».
С Андреем мы вместе играли в спектакле «Над пропастью во ржи», это была одна из первых его ролей в театре. Только-только состоялась премьера, а Андрей уже делал себе творческий вечер в ВТО. Он словно знал, что судьба отмерила ему короткий век. Миронов очень торопился жить и очень много работал. Он умел добиваться. Если бы не энтузиазм Андрея, не было бы ни телевизионной записи «Ревизора», ни «Женитьбы Фигаро» — это он организовал съемки. Другие гениальные спектакли театра, в которых Миронов не был занят, так и остались не снятыми, потому что Валентин Николаевич Плучек в отношении себя всегда повторял: «Быть знаменитым некрасиво...»
Плучек в Миронова как в артиста был влюблен. Работая с Андреем, он впадал в состояние какой-то эмоциональной эйфории. Однажды во время репетиции спектакля «Рыжая кобыла с колокольчиком» на сцене находились Папанов, Ширвиндт, Державин, Мишулин, но Валентин Николаевич, как всегда, все внимание сосредоточил на Миронове и не мог переключиться. В паузе Ширвиндт изрек: «Да, хороший артист, только очень любит играть!» Папанов же обозначал свое отношение к сложившейся ситуации так: «Что же это вы, Валентин Николаевич? Андрей у вас уже весь в креме, а вы ему все пирожные-пирожные». Но это, конечно, шутки. Все мы Андрюшу очень любили. Я его жалела: Миронов испытывал космические нагрузки. Репертуарная политика театра стала выстраиваться под него. Миронов играл все главные роли, а Плучек не нашел в себе силы вовремя притормозить этот конвейер. А помимо занятости в театре у Андрея еще были кино и эстрада. Режиссеры и концертные администраторы рвали Миронова на части, и никто не думал, к чему это приведет!
На злополучные гастроли в Прибалтику, с которых Миронов не вернулся живым, я в каком-то безумном порыве решила поехать на собственных «жигулях», да еще и с ребенком, а Андрей — на своей потрясающей новой иномарке. И вот эпизод: мы выезжаем из Юрмалы, где жили по соседству, по шикарной новой трассе в Ригу, где должны играть спектакли. Помню, на пассажирском кресле в машине Андрея сидела Лариса Голубкина, сзади — дочь. Я надеялась, что в дороге смогу держаться за ними, чтобы не сбиться с пути. Но куда там! Останавливаемся на светофоре. Наконец включается зеленый свет. Андрюшка как рванет — в одну секунду исчез из поля зрения. Когда мы с ним встретились — уже за кулисами перед спектаклем «Трехгрошовая опера», в котором вместе играли, — я спросила: «Андрюша, зачем ты так быстро ездишь? Ты передо мной хотел похвастаться способностями своего автомобиля? От такой езды же давление повышается». Мы-то знали о его диагнозе, связанном с сосудами головы. На другой день во время спектакля «Женитьба Фигаро» у Миронова разорвалась аневризма...
