Рассказываю я об этом для того, чтобы подчеркнуть: каждый проект делался так, чтобы его мог понять человек несведущий, но одновременно и так, чтобы это было интересно человеку хорошо образованному, отлично знакомому с историей искусства. Этот же подход я продолжаю поддерживать и развивать все восемь лет, что руковожу Третьяковской галереей. Это, признаюсь, очень непросто. Гораздо проще сделать проект популистский, для широкого зрителя, или же узкоспециальный, который будет интересен только профессионалам. Мы же все свои выставки, даже «сложносочиненные», с очень современными прорывными концепциями, как в России, так и за рубежом делаем, как я сказала, для всех и каждого.
Из таких прорывных зарубежных проектов хотела бы отметить фантастическую выставку «Русский путь. От Дионисия до Малевича», которую мы делали в соборе Святого Петра, это было в рамках нашего сотрудничества с музеями Ватикана. Мы привезли с собой представительную выставку живописи. Это был по-настоящему захватывающий проект — представьте себе величественную площадь Святого Петра, и на фасаде торцевой стены крыла Карла Великого висит баннер с «Распятием» Дионисия и написано: «Русский путь. От Дионисия до Малевича». Ну и, конечно, знаковым было посещение выставки папой римским Франциском. Это уникальный случай в истории Ватикана. Кстати, проект, как я подчеркнула, был «сложносочиненным», но понтифик считал смыслы всех представленных картин.
— Вы сказали, «считал смыслы всех картин»?
— Да, это ведь достаточно сложное дело — уметь считывать, иными словами, раскрывать, понимать смыслы, которые скрыл в своей работе тот или иной творец. Нет картин, в которых бы не было этих скрытых, заложенных в них автором тайных смыслов.
— То есть вы сопровождали Франциска во время его посещения той выставки?
— Да, в течение сорока минут мы переходили от одной работы к другой, и каждую из них понтифик весьма точно и тонко комментировал.
— Что вас больше всего поразило в этих его комментариях?
— Мы все знаем, допустим, что любимый писатель Франциска — Федор Михайлович Достоевский. Это, к слову, видно по многим его высказываниям. В той нашей выставке мы впервые совместили древнерусскую иконопись и светскую живопись второй половины XIX — начала XX века. Смысл был показать, что идея, лежащая в основе сакрального древнерусского искусства, не была прервана при Петре Первом, который, как считалось, пытался все отбросить и повернуть русское искусство лицом к Западу, она лишь трансформировалась.
