Мы получили приглашение королевской семьи, оказались под патронажем фонда принца Филипе Астурийского, который сейчас уже стал королем Испании. У фонда был свой личный хор, но не было оркестра. Когда возникала необходимость, они нанимали каких-то музыкантов, которые играли через пень-колоду. В конце концов решили создать в Астурии музыкальную школу, привезти «Виртуозов...» и с десяток педагогов, предлагая резидентство. Творчески стояла очень интересная задача, но для меня Испания оказалась тяжелым испытанием.
Я не могу сказать, что Володя когда-то подавлял меня своим авторитетом. Все разговоры про то, что он не давал мне работать, несостоятельны. Когда мы встретились, поженились, я оканчивала институт, получив диплом, спустя 3 месяца родила старшую дочь. Муж не говорил: что ж ты сидишь дома, иди работай в театр. Ему было очень приятно, что я занимаюсь семьей, детьми, кухней, бытом. Сейчас понимаю, если бы я тогда жить не могла без профессии, наверное, стала бы действовать и со всем справилась. Но я испытывала такие комплексы, такую неуверенность в себе рядом с его величием, что оправдывала свое бездействие его нежеланием отправлять меня на работу. Мне было так удобно. Мы дружили с Сергеем Юрским и его женой. Недавно затрагивали эту тему с Натальей Максимовной Теняковой, с которой теперь играем в спектакле «Моими глазами», она удивлялась: кто ж тебя так скрутил, почему ты была настолько не уверена в себе?
— Вообще-то при двух маленьких детях особо не развернешься.
— Верно, а мы еще и уехали в Испанию, когда старшей было шесть, средней — два. Младшая появилась позже. Сейчас я понимаю, что Володя всегда прислушивался к моему мнению. Он знает, что у меня интуиция развита гораздо сильнее, чем у него, и она подсказывает мне, как общаться с людьми, как выйти без потерь из ситуации, которая складывается в профессиональном сообществе. Он всегда это учитывает. Спиваков по сути до сих пор остается большим ребенком, при всей своей мудрости. Думаю, это свойственно гениальным натурам.
— Помню, вы рассказывали, как Владимир Теодорович выскакивал в Париже из машины с желанием разобраться, если кто-то подрезал его на дороге. О том, что скрипач должен беречь руки, он совсем не думал. Буйный характер мужа мешал спокойствию в семье?
— Нет, Бог уберег. Это Володина натура. До сих пор во всех ванных комнатах, что здесь, что на даче, у нас лежат гантели — муж любит пару раз за день к ним прикладываться, сбрасывать напряжение. Правда сейчас я настаиваю на том, чтобы он берег себя и свои руки, чтобы восемь килограммов заменялись хотя бы на пять! Все-таки возраст у него довольно солидный, хотя выглядит он замечательно. Вообще, жизнь пролетает очень быстро. Это нам все кажется, что все еще впереди.
— Насколько Владимир Теодорович требователен в быту?
— Совсем нетребовательный. С ним в этом смысле очень легко. Мне всегда хочется, чтобы в быту все было идеально, а идеально не бывает никогда. Володя в этом смысле как солдат, предпочитает простую пищу, совсем не гурман. Между мишленовским рестораном и тарелкой хорошего борща он выберет борщ. Совершенно не разбирается в винах, вообще никогда не употребляет алкоголь. Он пьет кока-колу, раз в год может позволить себе рюмку водки, если очень счастлив или очень раздосадован. Я люблю хорошее вино, шампанское, иногда могу выпить рюмку коньяка. А Спиваков и выпивка — две вещи несовместимые. Тридцать два года мы проводили музыкальный фестиваль в Кольмаре — регионе эльзасского виноделия, знаменитых рислингов, где кулинария возведена в ранг искусства. Но у Владимира Теодоровича была любимая привокзальная забегаловка, где его все знали, он любил там сесть, съесть сосиску (Эльзас на границе Германии и Франции), выпить кока-колы и пойти дальше репетировать.
