«Какая я вам ребятишка?! Я народная артистка!» — сказала мне Ольга Аросева
«Что вы там делаете с Аросевой? Вы вообще репетируете? Почему так тихо?» — как-то спросил меня Александр Ширвиндт, идя по коридору. Ничего необычного в этом вопросе не было. Ведь когда Аросева появлялась в театре, слышно было сразу. Шумная, яркая, энергичная, она не могла просто сидеть и ждать начала репетиции. Без анекдотов и веселых историй не обходилось и пяти минут. За это ее обожали гримеры, костюмеры и женщины с вахты. Обычно Ольга Александровна заходила в театр с объемными сумками, которые за ней нес водитель. Прямо-таки хозяйственными! Я удивлялся: что она там приносит? Оказалось, она многим сослуживцам — и актерам, и сотрудникам дирекции — привозила свои разносолы. Варенья, соленья, пироги. Высшим пилотажем было сделанное собственноручно вино. У нее хранились свои, испробованные несколькими поколениями рецепты еще XIX века. И вообще, она все делала вкусно. Готовила вкусно, играла вкусно, так же и жила!
Но не могу сказать, что в театре ее все обожали, некоторые Ольгу Александровну побаивались. Когда я взялся ставить с Аросевой спектакль «Идеальное убийство», меня директор театра предупредил: «Будь осторожен! Не надо идти у нее на поводу». Оказалось, многие режиссеры в Сатире не могли с ней справиться, она их подавляла. А потом обвиняла в некомпетентности, и постановка закрывалась. Я подумал: «Ну вот еще, я с Гурченко работал, с Быстрицкой. Я — режиссер! Я решаю...» Но искры полетели на первых же репетициях... Во-первых, выяснилось, что она по цирковой привычке «учит текст ногами». То есть запоминает свои реплики через движение, расставляя ритмические акценты. Обсуждение роли, так называемый застольный период, у нас очень быстро закончился словами Ольги Александровны: «Мне скучно!» Потом на одной из репетиций случилась между нами пикировка. У меня есть привычка любовно называть своих артистов «ребятишки», независимо от возраста. В какой-то момент Аросева вдруг завелась и как закричит мне со сцены:
— Какая я вам ребятишка?! Я народная артистка!
На что я очень серьезно сказал:
— Ольга Александровна, ну, вы понимаете, что это же не я придумал.
Она кричит:
— А кто? Называть меня ребятишкой — кто это придумал?
Я говорю:
— Константин Сергеевич Станиславский... Он говорил, что актеры — как дети. Если они сохранили внутри детскость, тогда они настоящие, большие, крупнейшие артисты...
— Он написал это в своей книге?
— Да, это часть системы Станиславского — сохранить детскость в себе.
Она мне поверила на 100 процентов, потому что всего Станиславского она, конечно, не перечитывала, у нее была своя система.
Ольга Александровна работала над ролью как над цирковой репризой: тут мне похлопают, тут будет смех, тут — овация. Она ведь училась в цирковом училище. При этом, несмотря на возраст, проделывала трюки, которые не получались у молодых. Например, могла мгновенно упасть на спину и сделать это правильно, не повредившись. В сущности, она была клоунессой, а актрисой ее сделали огромный опыт и понимание людей; она никогда не играла «с холодным носом». Кстати, однажды ее даже пригласили преподавать в эстрадно-цирковое училище. Она выпустила всего один курс, учеников, кажется, у нее было немного, но и из них выросло как минимум два больших артиста — Геннадий Хазанов и Илья Олейников. Первый сразу стал очень известен, второму она помогала, кандидатуру Олейникова на роль в нашем спектакле предложила именно она. На сцене они смотрелись ровесниками. Так случилось, что Олейников ушел из жизни раньше своего педагога...
После той пикировки репетиции пошли как по маслу. Мы все ближе общались и часто не расставались после репетиций, а ехали ужинать.
«Терехова не может быть женой. Только другом или любовницей», — говорил Олег Янковский
В дирекции Театра Моссовета мне сказали: «Даже не думай уговаривать эту сумасшедшую Терехову на возрастную роль! С ней вообще лучше не связываться...» С одной стороны, в театре привыкли, что на спектаклях с Тереховой зал — битком, публика на колосниках висит. Если она играла с кем-то в очередь, телефон на вахте в день спектакля обрывался: кто сегодня будет — Терехова или нет? И при этом среди режиссеров она не пользовалась популярностью, у нее случались длительные паузы между ролями. Я все не мог понять почему. У меня в Театре Моссовета уже вышло к этому времени несколько спектаклей, но там работы для Тереховой не было, а тут — ее роль! Но меня сразу стали отговаривать от идеи пригласить в спектакль Риту. Ее поступки многим казались необъяснимыми. Например, мне рассказали, как из-за нее пришлось закрыть одну постановку. Терехова упала на сцене. После чего пошла к директору и сказала: «Я человек мнительный. Почувствовала недоброжелательную атмосферу, потому и упала. Закрывайте спектакль, без психологического комфорта я все равно не смогу ничего сыграть».
