У Быстрицкой были привычки настоящей примадонны. Во время наших репетиций она могла взять за свой счет несколько дней и уехать в Германию.
— Элина Авраамовна, зачем вам туда и почему всего на несколько дней?
— Мне нужно выбрать шарфик, еще кое-что. Обновить гардероб...
В театр она приходила очень элегантно одетая, в брючном костюме, с какой-нибудь дорогущей камеей на жакете. Элина Авраамовна прекрасно разбиралась в драгоценностях, у нее было все подлинное, встречались вещи XIX века... Впрочем, у Гурченко бывали безделушки и «постарше». Украсит свою чалму чем-то, подойдешь посмотреть и слышишь: «Осторожно! Этой камее триста лет!»
Мне говорили о Быстрицкой как о скрытном человеке. Но этого не чувствовалось, она охотно рассказывала о себе. И я быстро понял, что, будучи безумно популярным человеком, она очень одинока. Ей было не с кем поговорить и остро не хватало общения. Многие не представляют Быстрицкую трогательно сентиментальной, а я видел ее такой! Самыми близкими для нее существами были две маленькие собачки. Совсем крошечные, породу точно не знаю. Она их так любила, прямо как детей! Одну часто приводила на репетиции. Собачка была прекрасно воспитана, сидела ждала ее. Потом Элина Авраамовна отправлялась в буфет и там ее кормила. Сама актриса обожала домашнюю кухню, но я сразу понял, что она не готовит. И приходит в театр в том числе, чтобы наведаться в буфет. Потому что наши мастерицы, замечательные женщины-буфетчицы, знали все ее привычки: как ей морковочку потереть, какой температуры подать чай... Я не могу сказать, что ее обожали все актеры труппы, но простые люди — костюмеры, гримеры, буфетчицы — любили Быстрицкую и трогательно заботились о ней. У нее был «кодекс чести»: не срываться на персонале, не скандалить по мелочам. Она считала нечестным вступить в спор с человеком, который не смеет ей ответить. И несмотря на свою вспыльчивость, сдерживалась. Люди это ценили.
В квартире актрисы в Леонтьевском переулке было все очень скромно, никаких богатств она не накопила, да и не было их никогда. Быстрицкая говорила, что все деньги они с мужем тратили на путешествия. Кстати, она с удовольствием рассказывала и о муже, и о том, в какие страны она с ним летала. «Почему-то все думали и писали, что мой муж чуть ли не министр, занимает крупную должность, — рассказывала Быстрицкая. — Но он, по сути, был переводчиком. Просто имел возможность часто ездить за границу». Благодаря ему еще в советское время актриса много путешествовала по миру. И в какой-то момент сказала мужу: «Стоп, хватит, мы уже облетели весь шарик земной, у меня голова кружится, я все посмотрела».
Прощать Быстрицкая не умела. Возможно, это и стало причиной ее окончательного ухода из театра. Оставалось буквально два месяца до премьеры «Пиковой дамы». Слава Зайцев сшил для Быстрицкой пять шикарных костюмов. В спектакле были заняты все ее знакомые лица, актеры, которые играли с ней раньше: Борис Клюев, Александр Вершинин, Владимир Сафронов. Уже начали ставить декорации. Все хорошо, идут последние репетиции... И надо же было такому случиться, чтобы в это время Малый театр как раз выпускал дорогой, красивый календарь с фотографиями ведущих актеров из спектаклей. В тот день Элина Авраамовна, приехав в театр, получила этот календарь. И увидела, что ей отведено в нем очень мало места. Даже не было портрета, как у других актеров, а только одна маленькая фотография из спектакля... Конечно, она это посчитала оскорблением. Швырнула календарь на пол в приемной и отправилась на репетицию. Но пока дошла до сцены, была уже в таком состоянии, что не могла работать...
Я сижу в зале за режиссерским пультом и чувствую, как на меня накатывается какая-то энергетическая волна, прямо так — вжих! Это она вошла в кулису... Села там, схватилась за сердце, попросила воды. Говорит: «Я всю жизнь отдала этому театру, все свое здоровье отдала этим подмосткам. У меня ничего нет, кроме этого театра. А меня забыли...» К актрисе подбежала помреж и стала ей объяснять, что это какой-то забракованный вариант календаря. Что есть другая партия, одобренная Юрием Соломиным, и там ее портрет. Как потом оказалось, это была правда. Позже ей действительно вручили замечательный большой календарь, где на всю страницу был ее портрет, текст с перечислением всех ее заслуг и регалий. Но дорога ложка к обеду... В тот вечер она ушла с репетиции, и больше я ее не видел. Элина Авраамовна накрутила себя и заявила, что берет академический отпуск: «Пусть попробуют играть без меня!» А у нее в театре было четыре работы — в «Горе от ума», «На всякого мудреца довольно простоты», мой «Любовный круг» и будущая премьера «Пиковой дамы». Неплохо для актрисы в таком возрасте! Но Быстрицкая в один момент все бросила...
