Ощущение сопричастности делает кино для актера живым. Когда ребята проходили пороги бурной уральской речки, для них это было не кино, а реальность. Им приходилось грести, выплывать, спасаться. Посмотрите на крупный план Горбатова, чтобы убедиться: в том эпизоде у него все случается по-настоящему. В этом тоже есть кайф, адреналин бурлит в крови. Так не сыграешь.
Ритм нашего существования был крайне напряженным. В день приходилось менять три локации. Зимой время спрессовывалось, могли работать с девяти утра до четырех дня, дальше темнело. А я все равно должен выдать проклятые семь с половиной минут! Притом что нужно приехать, разложиться, снять, собраться, переехать, опять разложиться, порепетировать и снова снять. Это адски выматывает, но мы справились.
— Не дождавшись окончания показа «Угрюм-реки», телеканал «Россия 1» поставил в эфир «Теорию вероятности». То есть вы конкурировали сам с собой. Почему снятый вами ранее сериал пролежал пять лет?
— Как мне объясняли, его не показывали, поскольку там история про казино, а их широкое распространение у нас запрещено законом. И видимо, если ты снимаешь такой фильм, то рекламируешь нехороший образ жизни. Но история всего-навсего разворачивалась на фоне казино. Она о дружбе, любви, предательстве. История могла произойти и в армии — легко! Но сценарист Алена Званцова выбрала фоном игорный дом, потому что рядовой зритель, сидящий у экрана, там никогда не был.
Эта история про парня, придумавшего, как обыграть казино. Потом он стал работать над тем, как защитить казино от таких умников, как сам. Получился интересный драматургический ход. Алена взяла математика, одноглазого директора казино и слепую певичку и на любовном треугольнике выстроила сюжет, что безумно сложно. У артиста или есть глаза, или их нет, а здесь три глаза на троих.
Сам я никогда в казино не захаживал, не играл, видел «одноруких бандитов», рулетку только в кино. Я снял картину, но это не значит, что сейчас срочно рвану в Белоруссию, где казино функционируют. И раньше не интересовался, и теперь мне это не нужно, а считать, что народ, посмотрев наш фильм, превратится в игромана, абсурд. Жаль: многое из того, что придумал и воплотил на экране, спустя пять лет стало неактуальным.
— Где вы нашли казино?
— Все строили сами! Думали отправиться в Белоруссию снимать в настоящем казино, но отказались от этой мысли. Пришлось бы его закрывать, на это не хватило бы никакого бюджета. Рассматривали Мальту, но по тем же причинам и от него отказались. В гостинице «Золотое кольцо» на Смоленской площади пустовал зал, он принадлежал бывшему хозяину казино. В нем и выстроили декорацию, а светящийся фасад создали при помощи компьютерной графики.
Когда завезли столы, бутафорские пластмассовые фишки, напечатанные деньги, выяснилось: если нагрянет полиция, нас всех арестуют. Никто не станет разбираться, что идут съемки, это автоматом подсудное дело. К счастью, пронесло. У меня в гараже до сих пор лежит чемодан фишек, которые наши работницы клеили вручную.
— Легко ли работалось с Александрой Ребенок, о сложном характере которой наслышаны режиссеры? Вам довелось столкнуться с его проявлениями?
— Сталкиваюсь со сложными актерскими характерами на каждом проекте, начиная с фильма «Женщины в игре без правил», где снималась Ксюша Акиньшина. Про нее говорили: работать с этой девочкой невозможно, она с фортелями. Ничего, справились. На «Карамазовых» был Сережа Колтаков, с которым невозможно работать, потому что у него невыносимый характер. У Вики, жены моей, тоже сложный характер. Чем профессиональнее человек, тем сложнее у него характер. Почему? Потому что в кино пришло огромное число людей, которые не должны находиться здесь в принципе. Их надо гнать поганой метлой, поскольку это люди с улицы.
В советские времена ты не мог приблизиться к кинематографу без диплома. Ведь кинопроизводство — такая же отрасль промышленности, как самолетостроение. Там были прописаны ГОСТы, и прежде чем туда прийти, требовалось поучиться. Сейчас ничему учиться не надо. Глядишь, вчерашняя «хлопушка» уже стала вторым режиссером. А как профессиональный человек будет относиться к абсолютно непрофессиональному рядом? Естественно — посылать его по известному адресу, зарабатывая репутацию актера со сложным характером.
Никогда не забуду: снимаем сложнейшую сцену в «Карамазовых» — разговор отца с Митей, когда родитель предлагает сыну стреляться через платок из-за Грушеньки. Колтаков, игравший старшего Карамазова, выкладывался на все сто, рычал, а в углу сидел Сережа Горобченко (не понимаю, что с ним случилось), держал перед глазами текст и зачитывал свои реплики. Как к этому относиться? Колтаков разнервничался так, что пришлось вызывать скорую и везти его в больницу с сердечным приступом.
